"Феликс Кривин. Ходить - ходьба, судить - судьба (Авт.сб. "Я угнал Машину Времени")" - читать интересную книгу автора

ларька беседовали на экономические темы: о том, как довести общественные
блага до широких масс через узкие распределители. Распределители слишком
узки, а массы слишком широки. Тема разговора была подсказана, видимо, тем,
что тут же, рядом с ларьком, проходила городская бройлерная конференция.
Двери и окна конференц-зала были плотно закрыты, у всех возможных
отверстий были выставлены посты, а для наблюдения оставлены лишь немногие
смотровые щели. Василий Васильевич как раз и воспользовался одной из них
для наблюдения за ходом конференции.
Делегаты-бройлеры были совершенно не отличимы друг от друга по своим
размерам, упитанности, а также убеждениям и жизненным целям. Было
непонятно, как удалось отделить от общей массы небольшую часть, чтобы,
усадив ее в президиуме, противопоставить остальному залу. Даже докладчик
ничем не отличался. Когда он что-то вычитывал из доклада, то клевал носом
точно так же, как остальные клевали, его слушая.
Из доклада Василий Васильевич понял, что сидящие в зале стремятся к
открытому обществу, но это у них пока не получается. И тем не менее уже
говорилось открыто, что закрытое кастрюльное общество отжило свой век и
только раскастрюленность сулит новые перспективы.
Доклад был окончен. Аудитория дружно спала, как-то странно дергаясь во
сне и выбрасывая руки вверх, что, очевидно, обозначало голосование.
Василий Васильевич поспал со всеми, а когда проснулся, аудитория клевала
кого-то, обвиняя его то ли в раскастрюленности, то ли в сковородочности, о
которой позволено только мечтать, потому что она - наше будущее, а мы пока
что живем в настоящем.
"Пусть Вассерман скажет! Пусть Вассерман объяснит!" - кричали в зале, и
Василий Васильевич сообразил, что клюют именно Вассермана.
Это его не удивило. Подумаешь - невидаль какая, - клюют Вассермана! Но
потом он заволновался: откуда в нем взялся Вассерман? По звучанию это
близко: Василий - Вассерман, - но корни тут разные, ничего общего между
собой не имеют.
Было неприятно обнаружить в себе Вассермана. Уж не подхватил ли он его
где-нибудь в очереди или в трамвае? Кто-нибудь чихнул или кашлянул...
Интересно, передается ли это инфекционным путем, или только по наследству?
Между тем в конференц-зале Вассермана продолжали клевать. А он и не
сопротивлялся. Он только дергался, как при голосовании, и поднимал две
руки, показывая, что он двумя руками за, то есть больше за, чем были сами
клевавшие.
Но это на них не действовало. У них был самый клев, и они клевали до
тех пор, пока совершенно его не склевали.
Потом все опять погрузились в сон, и Василий Васильевич с ними поспал,
зорко прильнув к смотровой щели. А когда проснулся, у них опять начинался
клев: клевали тех, кто клевал раскастрюленного. Этот раскастрюленный
отстаивал открытый способ приготовления, и пока его клевали, этот открытый
способ восторжествовал, поэтому теперь искали кастрюльщиков, которые его
заклевали.
И тут выяснился невероятный факт: оказывается, в зале сидели одни
сковородочники. Где они были раньше? Ведь не могло же быть так, чтобы
сковородочники заклевали сковородочника, поэтому они продолжали искать,
клюя то одного, то другого для пробы и отчаянно переклевываясь. При этом
они говорили: "Где-то здесь должен быть Вассерман! Это все Вассерман! Вы