"Феликс Кривин. Ученые сказки" - читать интересную книгу автора

головного убора - это как-то здоровее для организма. А? Как ты находишь?
- Я не знаю.
- Не знаешь? - засмеялся царь и смеялся долго, до слез. - Это ничего,
остроумно. Я вижу, с тобой не соскучишься. А это у тебя кто? - царь хитро
подмигнул: - Не осел?
- Да нет, это бычок.
- Не жареный, нет? Терпеть не могу бычков в сыром виде!
- Он не сырой, он живой!
Царь Горох гладит бычка по спине, треплет его за уши:
- Это он для себя живой, а для нас - просто сырой, верно?
Разговор принимает такой оборот, что я чувствую - надо скорей
убираться. Но царь и не собирается нас отпускать, он только еще вошел во
вкус разговора.
- Значит, ты так: из сказки в сказку? Вроде бы путешествуешь? Ну, это
ничего: у меня полцарства ходит по миру. Перекатигорошки. А вот интересно
знать: что ты скажешь о соловье-разбойнике?
Непонятно, почему он вспомнил о соловье? Наверно, потому, что тот тоже
летает из сказки в сказку.
- О соловье я много могу рассказать. Это такая птица!
- Отлично сказано, - похвалил меня царь. - Ну, вот и расскажи. Ты
расскажи, а я послушаю - что за птица соловей-разбойник.
- А почему вы говорите, что он разбойник? Разве он что-нибудь натворил?
- Ну и шутник! - рассмеялся царь. - Ну и весельчак! Значит, ты не
знаешь, разбойник он или нет?
Царь внезапно оборвал смех и сказал совершенно серьезно:
- Лисичка-сестричка съела братца-кролика. Братец-волк съел
лисичку-сестричку. В такой обстановке нельзя забывать о соловье-разбойнике,
нельзя закрывать на него глаза... Вот смеху-то!
Он опять смеялся, но я не мог забыть его серьезного выражения.
- Я не закрываю, - сказал я. - Я, честное слово, не закрываю!
- Ну так как же? - широко улыбнулся царь. - Разбойник он или не
разбойник?
"Аты, баты, три рубля", - звучит у меня в голове. Я пытаюсь отделаться
от этой фразы, но она все звучит и звучит, и, запутавшись окончательно,
превращается в нечто совершенно нелепое: "А тебя-то - труляля!" Кого это
тебя? Моего бычка? Соловья? Или, быть может, царевну Несмеяну?
Аты, баты, три рубля, а тебя-то труляля! Вот так, когда нужно найти
слова, никогда их не находишь.
- Разбойник, - говорю я и, чувствуя, что это совсем не то, добавляю:
Подумать только, такой соловей - и такой разбойник! А на вид - маленькая,
неприметная птичка...
- Постой, постой - ты о ком говоришь? Соловей-разбойник не птичка, а
великан, настоящее чудовище... - Он помолчал и вдруг - словно что-то
вспомнил: - А эта... птичка соловей?.. Значит, она тоже разбойник?
"Какой же она разбойник?" - хотел я сказать, но посмотрел на него и
опять растерял все слова. Я смотрю на царя Гороха, и мне хочется закрыть
глаза, но я вспоминаю, что их нельзя, нельзя, нельзя закрывать... И опять
получается труляля.
- Разбойник, - говорю я, - разбойник.
- Ну, ты молодец! - засмеялся царь. - Балагур! Рубаха-парень! Эй!