"Михаил Кривич. Синтез Пса (Журнал "Химия и жизнь")" - читать интересную книгу автора

выдает, что это тоже всего лишь шутка. Мы прощаемся до вечера.
А вот вечером, когда все дела переделаны, все телефонные разговоры
переговорены, тогда и начинается настоящее. Мы не спеша, обстоятельно
собираемся в дорогу. Пес подставляет голову, я застегиваю ошейник и
проверяю, не слишком ли он туго затянут, потом надеваю сапоги, телогрейку,
подпоясываюсь брезентовым поводком, набиваю трубку, протираю очки. И мы
отправляемся навстречу вечерним приключениям. Мы идем в лес.
Собственно говоря, лес - будет, пожалуй, слишком громко сказано. Скорее
зажатый между двумя шумными проспектами зеленый островок, уцелевший при
сокрушительном наступлении города на лес настоящий. Но, когда темнеет, мы
чувствуем себя здесь в настоящем дремучем лесу, хотя лесок и населен, я бы
даже сказал, перенаселен. Перенаселен он собаками.
Островок со всех сторон обложен деревянными запрещающими щитами: нельзя
на мотоциклах, нельзя на автомобилях, нельзя мять, нельзя рвать, нельзя
разводить костры. Напротив, надо беречь, поскольку лес - наше богатство. И
нельзя с собаками. Но вечером, презрев угрозу штрафа, сюда из окрестных
кварталов стекаются люди с овчарками и болонками, догами и таксами,
ризеншнауцерами и фокстерьерами, керри-блю-терьерами и простыми, но очень
симпатичными дворнягами. Лесок наполняется лаем и призывным посвистом
собачников. У нас с Псом здесь много знакомых, есть и друзья. Но гулять мы
предпочитаем вдвоем. Мы идем по главной аллее, то погружаясь во тьму, то
попадая в высвеченный чьим-то карманным фонариком круг, снова скрываемся в
тени деревьев и снова выходим на залитые лунным светом полянки.
Мы оба большие и в темноте можем, наверное, напугать любого. Оба
бородатые, носатые, длинноногие. Ростом велик и ликом страшен, говорили
про таких в старину. Мы же абсолютно безопасны. Пес никогда не полезет в
драку первым, а подвергшись нападению, поначалу непременно попытается
покончить дело полюбовно. И лишь поняв, что обидчик или обидчики (сколько
их - для него не имеет ни малейшего значения) не отказываются от своих
недобрых намерений, лишь тогда он принимает бой. И горе неприятелю! Я еще
менее агрессивен, не говоря уже о том, что по близорукости не вижу дальше
протянутой руки. Но встречные - люди и собаки - этого не знают. От нас
шарахаются. Бывает, сворачивают на боковую аллею. А когда свернуть некуда,
спрашивают издали:
- У вас мальчик или девочка?
- Кобель, - с достоинством отвечаю я. И мы не оглядываясь проходим
мимо.


Сейчас осень. Ветер, разогнавшись на двух самых длинных городских
проспектах, врывается в наш лесок и путается среди голых стволов, бьется и
не находит выхода. Загнанный, мечущийся, несущий опавшие листья ветер
вызывает у меня непонятную тревогу. Тревога все усиливается - от того,
должно быть, что со вчерашнего вечера Пес ведет себя как-то необычно.
Ночью он почти не спал и не дал спать мне. Он ходил по квартире и
громко вздыхал, шумно пил воду из своей алюминиевой миски на кухне, зевал,
с грохотом валился на пол и тут же вставал. Несколько раз я вскакивал с
постели, зажигал лампу и, напялив очки, жмурясь от, яркого света, шел к
Псу, чтобы пощупать его нос. Холодный влажный нос меня немного успокаивал:
по всей видимости, Пес все же не был болен.