"Петр Кропоткин. Взаимопомощь как фактор эволюции" - читать интересную книгу автора

касается до бобров, которые, как известно, одарены чрезвычайно симпатичным
характером, то их поразительные плотины и поселения, в которых живут и
умирают целые поколения, не зная других врагов, кроме выдры и человека,
представляют поразительные образцы того, что может дать животному взаимная
помощь для сохранения вида, для выработки общественных привилегий и для
развития умственных способностей. Плотины и поселения бобров хорошо известны
всем интересующимся жизнью животных, а потому я не буду долее
останавливаться на них. Замечу только, что у бобров, у ондатры и у некоторых
других грызунов мы уже находим ту черту, которая также является
отличительной чертой человеческих сообществ, а именно - работу сообща.
Я прохожу молчанием два больших семейства, в состав которых входят
прыгающие мыши (египетская жербоа, или эмуранчик, и алактага), шиншила,
вискача (американский земляной заяц) и тушканчик (земляной заяц южной
России), хотя нравы всех этих мелких грызунов могли бы служить прекрасным
образчиком тех удовольствий, которые извлекаются животными из общественной
жизни.[58] Когда засуха выжигает траву в прериях, косяки лошадей и зебр
собираются стадами, численность которых доходит иногда до десяти тысяч
голов, и переселяются на новые места. А когда зимой в наших азиатских степях
разражается метель, косяки держатся близко друг от друга и вместе ищут
защиты в какой-нибудь лощине. Но если взаимное доверие почему-либо исчезает
в косяке, или же группу лошадей охватит паника и они разбегутся, то
большинство их гибнет, а уцелевших находят после метели полумертвыми от
усталости. Объединение является, таким образом, их главным орудием в борьбе
за существование, а человек - их главным врагом. Отступая пред
увеличивающейся численностью этого врага, предки нашей домашней лошади
(наименованные Поляковым Equus Przewalskii) предпочли переселиться в самые
дикие и наименее доступные части высокого плоскогорья на границах Тибета,
где они выжили до сих пор, окруженные, правда, хищниками, и в климате, мало
уступающем по суровости Арктической области, но зато в местности,
недоступной для человека.[60] Два года спустя я ехал верхом вверх по Амуру и
к концу октября достиг нижнего края того живописного узкого прохода, которым
Амур пробивается через Доуссэ-Алин (Малый Хинган), прежде чем достигнуть
низменностей, где он соединяется с Сунгари. Здесь, в станицах, расположенных
в этой части Малого Хингана, я застал казаков в сильнейшем возбуждении, так
как оказалось, что тысячи и тысячи косуль переплыли здесь через Амур, в
узком месте большой реки, с тем, чтобы добраться до сунгарийских
низменностей. В течение нескольких дней, на протяжении около шестидесяти
верст вверх по реке, казаки неустанно избивали косуль, переправлявшихся
через Амур, по которому в то время уже несло много льда. Их убивали тысячи
каждый день, но движение косуль не прекращалось.
Подобного переселения никогда не видали - ни раньше, ни позже - и
причины его надо искать, по всей вероятности, в том, что в Большом Хингане и
на его восточных склонах выпали тогда глубокие ранние снега, которые и
принудили косуль сделать отчаянную попытку - достичь низменностей на востоке
от Малого Хингана. И, действительно, несколько дней спустя, когда я стал
пересекать эти последние горы, я нашел их глубоко засыпанными рыхлым снегом,
доходившим до двух и до трех футов глубины. Над этим переселением косуль
стоит задуматься. Нужно представить себе, с какой огромной территории (верст
в 200 шириною и верст 700 в длину), должны были собраться разбросанные по
ней группы косуль, чтобы начать переселение, предпринятое ими под давлением