"Антон Краснов. Семь отмычек Всевластия " - читать интересную книгу автора

фыркнул Колян.
- Ну ладно, хватит вам пререкаться, - сказал третий, наиболее
интеллигентного из всех собравшихся вида худощавый парень лет двадцати
семи. - Давайте лучше за встречу!
- За встречу!
Встреча в самом деле стоила того, чтобы за нее выпили. Потому что
собравшиеся в загородном доме Коляна парни были старыми друзьями по двору и
школе, которую они окончили почти десять лет назад. Судьба пустила их по
разным дорожкам, как тех трех былинных братьев, что стояли у камня на
перекрестке трех троп: "Направо пойдешь - коня потеряешь, налево пойдешь -
сам погибнешь, а вперед пойдешь - назад повернешь".
Никто из них не повернул назад и не погиб. Что касается коня, то у Коли
Ковалева, который из всей троицы наиболее преуспел, было этих коней аж три,
да еще каких - железных, заморских: джип "Опель Фронтера", шестая модель
"ауди", ну и конечно "мерин". Хотя и пятисотый, и изрядно уже потрепанный.
Несложно сообразить, что при такой "конюшне" Николай Ковалев не мог
оказаться не кем иным, кроме как представителем криминальных структур. Проще
говоря, преуспевающим бандитом средней руки. Несмотря на то что от этого
достойного поприща он усиленно "отмазывался", по крайней мере в глазах
друзей.
Остальные двое в материальном плане подвизались в жизни не столь
удачно: Василь, он же Василий Борисович Васягин, дожив до двадцати семи лет
и не нажив ни квартиры, ни ума, ни положения в обществе, мыкался в звании
сержанта милиции. Ковалев не без оснований определял его место в жизни и
векторы жизненных перемещений меткой и точной идиомой от недр народных:
"болтается, как дерьмо в проруби".
Третий же, Женя Афанасьев, был журналистом и по совместительству
подмолачивал на тучной ниве российского пиара. Ковалев всегда говорил, что
только ядовитый язык и разболтанность мешают Евгению сделать приличную
карьеру - и не в журналистике, которую Колян именовал не иначе как
пачкотней, а, скажем, в коммерческой адвокатуре.
Впрочем, от своих одноклассников, описанных выше, Афанасьев отличался
несомненным интеллектом и эмоциональной развитостью, то есть мог
отреагировать на картины старых мастеров или скрипичный концерт иначе,
нежели восклицаниями типа "ы, круто, блин!" или цитатой из Коли Ковалева о
дирижере: "А че это типа там на сцене вертухай музычку зажигает?" Располагал
Афанасьев и известной эрудицией, что, впрочем, пока не помогло ему
достигнуть на жизненном поприще больших успехов или стяжать хотя бы
кратковременные, но громкие победы.
"Какие мои годы, - говорил по этому поводу, не очень весело прищуривая
правый глаз, сам Афанасьев. - Будет еще..." Он даже представить не мог, до
какой милой буквальности вскоре вызреет эта фраза: "КАКИЕ мои годы".
Выпив, три друга встали из-за стола и, пожмурившись друг на друга,
решили искупаться в речке, благо была она очень чистой да и вода в ней почти
теплой. Особенно для этой свирепой весны, когда до середины мая стояли едва
ли не морозы и только с третьей декады обвалилось долгожданное тепло, быстро
разросшееся прямо-таки в жару.
Один Колян метафористично глянул на недопитую водку и сказал:
- Не, пацаны... в натуре, в речке? У меня же тут два бассейна, джакузи
и все такое... вы че? Можно отлично выкупаться прямо в доме. Потом подумаем,