"Тимофей Круглов. Виновны в защите Родины, или Русский " - читать интересную книгу автора

Рельсов полукруг.
"Все еще получится", -
Говорит мне друг...
Ели да березы,
Сосны да рябины -
Ходят рядом грозы,
Да проходят мимо.
По дороге к храму
Девочки в платочках
За юбку держат маму.
Я вернулся! Точка.[1]

Пролог


Вся квинтэссенция поэзии -

Скользящее по яйцам лезвие.

Валерий Иванов


Валерий Иванов - мой сосед по даче. До его приезда в Вырицу я,
признаться, скучал. Осень 2005 года выдалась погожая, солнечная, теплая.
Чего, казалось бы, лучше? Сиди, отдыхай, наслаждайся новым и неожиданно
грустным своим состоянием. Привыкай к тому, что ты теперь пенсионер. Пусть
пенсион небольшой, но я ведь и без него материально достаточно независим! Да
и не был я так уж изнурен работой в последние годы. Больше числился, чем
отсиживал в присутствии. Но и давней мечты своей - перебраться на дачу
окончательно и бесповоротно - осуществить не мог. Я, к несчастью, человек
одинокий теперь, а жить на два дома одному тяжеловато.
И вдруг рубеж перейден. Я перевез на дачу самые дорогие мне вещи,
квартиру в Питере сдал надолго приятелю сына, а сам затворился в
одиночестве. Доживать. После смерти жены привычный мир рухнул. Творческих
планов не осталось. Точнее, не осталось к ним интереса - и тоже внезапно.
Август и сентябрь я провел в хозяйственных заботах, устраиваясь впервые
зимовать в теплом, но не совсем еще готовом к круглогодичному проживанию
доме. За хлопотами время прошло незаметно. А потом вдруг меня охватила
тоска. Взрослые дети живут своей суматошной жизнью - делают деньги. Маши уже
два года как нет со мною.
Я ходил по грибы, слушал тишину в осеннем лесу, нарезал огромными
кусками прозрачный, осязаемо насыщенный свежестью воздух и глотал его жадно,
прижимая руку к уставшему сердцу.
Соседи не докучали, благо в Вырице нет тесноты - все живут просторно.
Да и не связывало нас ничего. С одной стороны дом вообще пустовал уже два
года. С другой стороны - лес. Осенью, когда разъезжаются тысячи дачников,
можно гулять по поселку часами и никого не встретить, кроме цыганской
подводы.
Потому я и не знал сначала - обрадоваться или огорчиться, когда
солнечным октябрьским утром к пустовавшему рядом дому, устало урча дизелем,