"Владимир Крупин. Как только, так сразу (повесть)" - читать интересную книгу автора

ножом... С ножом в руках и нож за голенищем. Логично все: забыли
христианство. Погибнет Русь, останется пространство, или, верней, большое
пепелище... Нам бочку арестантов наболтав, ушли по фондам мишки и политики,
от коммунизма сломанные винтики, заржавленные шляпки от болта... Последний
век, его совсем немного, разграблена Россия и убита. Телами русских вымостят
дорогу, чтоб сатане пройти со свитой. "С вещичками!" - скомандует сержант
какой-то армии китайско-европейской. Пойдем все дальше вниз по этажам, пока
язык не вспомним арамейский... Проста наша жизнь, как полет червяка,
кончаются веком двадцатым века... - Заканчивал Георгий самокритически: -
Заметы горестные пишет идиот, как новый Геродот упрям и светел. Стучится
двадцать первое столетье, и мы дрожим от страха у ворот".
Согласитесь, что тут есть что перечитать.


Наступала ночь

Я уже давно не спал по ночам, ходил по отделению. Умилительное чувство
сопровождало меня - сколько умников оглашало храпом эту замкнутую часть
Вселенной. Мысли мои уплетали к границам России. Только ветер гулял на них.
Что толку в этих границах. Когда-то на них был заслон порнографии, даже
игральные карты с изображением красоток отбирали, сейчас порнография в
каждом доме, лезет из цветной или черно-белой помойки телевизора. Думал я и
о границе того пространства, которое занято моим отделением, тут граница
была на замке. Мир отгораживался от нас, а вернее, мы от мира. У нас был
свой мир, мы его сохраняли. В этом пространстве было еще одно, мое, тайное,
пространство - гараж. Машины в нем не было, только подвал, в котором
хранилась картошка и был спрятан магнитофон. Я часто сидел там, в подвале,
иногда что-то надиктовывал на магнитофон, а чаще наслаждался тишиной и
покоем, и свободой. Да, главная свобода - одиночество, другой не бывает.
Был в отделении у меня ночной собеседник. Жирафа его звали, до него все
очень медленно доходило. Днем и вечером он слушал дискуссии и крики, доводы
и возражения, а потом все перемалывал в своем сознании и на все имел свое
мнение.
- Доктор, - шептал он с кровати, - подойдите. - Я садился у его койки.
Жирафа шептал быстро и четко: - Они думают, что я пьянь ступорозная,
галаперидольцы прямоходящие. Ума нет на простые вещи. Разве можно масонов
как тараканов выморозить. Масоны же не тараканы, они, скорее всего, клопы
или блохи, а и клопы и блохи вымораживанию не поддаются. Скорее, тут
пригодилась бы прожарка, но масоны в основном из жарких стран, привыкли. Вы
слушаете? А также мое мнение о слове и деле. Конечно, это одно и то же. А
еще я сюда добавлю взгляд. Взглядом можно испепелить, убить, вывести из
себя, разве не так? Иной взглянет - искры летят. Пощечина куда более мягкое
испытание. А еще о литературе. Почему всегда было так, особенно в эстраде:
как русский, так дурак, как пьяница или бюрократ, так Иванов? Это же
специально, этот юмор из сортира Аркадий Раисин начал. Издевался как хотел,
а мы утирались. А ведь, доктор, никто же из наших писателей не гвоздит
другие нации, ведь можно же было тоже обзывать, дать героям имя Асратиани,
Усрадзе, Потаскаускас или вообще Засратишвили, они обидятся, а мы скажем,
что это художественный образ, так ведь, доктор?
- Спи, спи, - советовал я.