"Владимир Крупин. Как только, так сразу (повесть)" - читать интересную книгу автора

дети не в радость. И никуда не денусь, буду нянчиться с дитей расчета. А не
буду - со свету сгонит. Нам говорили - дети по любви красивые. А дочь у меня
страшная такая, значит, я его не любила. И не хочу. Не могу и не хочу, как
Пугачева поет. Ее бы на мое место - попела бы. У меня матери не было, отца
не было, в детдоме росла. Нас стригли наголо от вшей, дразнили, мы в
одинаковых мешках-платьях ходили, всегда голодные, всегда злые, ждали своей
жизни. И дождались. Я так дождалась, что и в петлю не надо загонять, сама
залезу. А повеситься думаю на площади, где были митинги демократов, пусть
любуются на свои плоды. Какое вранье кругом! А я защищаю правду и буду
защищать! И муж - молодец, с бесами. Правда, он решил, что я бесовка и к
нему приставлена. А ты женат?
- Да. Она продавщица. То есть пусть бы была продавщица, но по психологии
продавщица.
- Приставлена к тебе. Не замечал?
- Мы почти не видимся.
Я отвечал механически, заторможенно, как-то оглушенно. Все оборвалось, и
рухнуло, и сыпалось под ноги, в чем-то застрял и шагу сделать не мог.
- А он тоже Алексей, ты прочел документы? Да? Он, кстати, болен теорией
двойников. Но только как-то наоборот. То есть один двойник плюс, второй
минус, посередине нуль, ну он тебе объяснит. Ты ведь любил меня? Любил, и он
любил, вас двое таких дураков, чтоб такую дуру любить, вы и есть двойники.
Ой, а я ведь узнала, что ты это ты, хотела насмешить, спросить, чем
отличается кокарбоксилаза от капролактама, смешно? А от карболата?
- Ты когда обратно?
- Ухожу, ухожу, ухожу. А стихи-то пишешь? Ну, звоните, пишите, заходите!
У меня не нашлось ни слов, ни сил, чтобы задержать ее. Даже не встал.
Слишком силен был удар. Сияние любви, юности, мечтания по ночам, надежды на
встречу - и вот эта старая психопатка. Боже мой, как хорошо, что это
случилось, как хорошо, что больше нечего ждать, как хорошо, что осталась мне
только работа.


Когда не слышат на свободе, услышат в психушке

Труд мой, как всякий труд для всякого мужчины, - вот мое лечение. Тем
более и труд мой весь о лечении. Отчего люди сходят с ума? От очень разного.
Для моих больных, прежних, не тех, что пошли в последнее время, не важен был
человек в мире, все заключалось в мире человека, это понятно? Олигофрены и
гидроцефалы были в любую эпоху, в любой стране, но таких, как у нас, нет
нигде. Это плоды цивилизации и перестройки. Сводила с ума угроза войны,
армия, страх, обостренное правдоискательство. Но сразу же: если ищут правду,
значит, ее нет. Но что есть правда? Это представление каждого отдельного
человека о порядке вещей и явлений. Все должно быть так, как он
представляет, а не иначе. И вполне может ошибиться, ибо другой все
представляет иначе. Конечно, если они равны, они договорятся, но равенства
нет, забудем этот масонский крик для дураков о свободе, равенстве, братстве.
Нет равенства. Правда начальника превысит правду подчиненного. Если даже
допустить, что мы складываем общее мнение и делим его на всех, то будет ли
это общей правдой? То есть суммарная окопная правда солдата плюс блиндажи
начальства плюс главная ставка, поделенные на всех, означают ли правду