"Светлана Крушина. Пока смерть не заберет меня ("Тьма... и ее объятья" #2) " - читать интересную книгу автора

жизни, длиной ни мало, ни много десять лет я провел вдали от Кристиана, не
видел его и не говорил с ним. Единственной связующей ниточкой между нами
оставались письма Агни, но он ничего не знал о нашей переписке, хотя мы
довольно часто упоминали его имя. Но об этом позже. А пока, все-таки забудем
о Кристиане.
О следующих четырех годах моей жизни можно рассказать буквально в
нескольких словах. Особо расписывать здесь нечего.
Город, где жила тетя Эрика, оказался совсем не похож на наш мегаполис,
где я родился и прожил шестнадцать лет, где в центре вздымаются к небу
стоэтажные высотки, а периферия застроена частными одно- и двухэтажными
особнячками; если бы вы захотели пересечь его из одного края в другой, вам
понадобился бы не один час. Я редко бывал в центре, в деловой части города,
но все же и я ощутил контраст, едва сойдя с поезда на главном вокзале.
Место, куда я приехал, было по-настоящему старым. Со всех сторон меня
окружали постройки прошлого и позапрошлого веков; если среди них и имелись
новые здания, то они были очень ловко подогнаны под общий ретро-стиль и
ничем не выделялись. Улицы были одна уже другой, так что на иных двум
пешеходам было затруднительно разойтись; деревья росли только во дворах, да
и тех было немного. Зато в изобилии было кованых оградок, крылечек, перил и
ворот - все очень красивое, старинное, добротное. Перед тем, как пойти к
тете, я немного побродил по тихим пустынным улицам, и город неожиданно мне
понравился. Впрочем, как оказалось после, пустынность объяснялась
исключительно ранним часом: днем, и особенно вечером, улицы наполнялись
людьми.
Квартира, куда я в конце концов пришел, находилась в длинном
пятиэтажном доме, по фасаду украшенном медальонами с женскими головками. А
может, то были медузы горгоны - уж очень их волосы походили на извивающихся
змей. Такие гулкие подъезды с вытертыми гранитными ступенями лестниц, с
затейливо изогнутыми перилами, я видел только в кино. В девять утра я
поднялся на пятый этаж и надавил на кнопку звонка, втайне надеясь, что тетя
Эрика уже ушла на работу, и мне никто не откроет. Тогда я мог бы вернуться
на улицу и предаться самоуничижению и саморазрушению, начать бродячую
бездомную жизнь и вскоре умереть где-нибудь в канаве от голода или от
холода. В тогдашнем настроении это меня вполне устроило бы. Я был страшно
зол и обижен на весь мир, а в особенности на себя и на Кристиана. О нем я
вообще не мог подумать, не заскрипев при этом зубами.
Но тетка была дома. Она впустила меня, ничуть не удивившись, как я уже
упоминал, и ни о чем не спрашивая, как будто я десять лет прожил у нее и
вернулся с каникул.
- Вот здесь, - сказала она, жестами сопровождая свои слова, - будет
твоя комната. Устраивайся.
Я был обескуражен и на время позабыл про злость. Такого ли приема я
ожидал? Свалиться с чемоданом на голову человеку, которого в жизни видел от
силы пару раз, и объявить ему, что намерен у него пожить до совершеннолетия!
Неважно, что после похорон отца она предлагала перебраться к ней - это была
дань вежливости, не более. Не думаю, что она испытывала ко мне родственную
любовь. Тем не менее в обращении со мной тетя Эрика не выказала ни капли
неудовольствия, вела себя очень естественно. Я оценил это, и, пока не
перебрался в общежитие от колледжа, старался не слишком ей докучать.
Вспоминая это время, могу сказать, что друг с другом мы были очень вежливы и