"Андрей Круз. Я еду домой!" - читать интересную книгу автора

продаст. А ведь можно было и нелегальное что-то прикупить в свое время,
скатайся в Неваду, например, на оружейную толкучку, да и покупай. Там
половине продавцов только деньги интересны, а не твоя идентификация. Никаких
проблем.
Проехав мимо, я выкрутил ручку газа, резко ускорившись, и покатил
домой, наслаждаясь встречным ветром, задувающим под щиток. Заправлюсь по
дороге, да и начну собирать вещички помаленьку.

21 марта, среда, вечер. Округ Юма, штат Аризона, США.

До примерно девяти вечеров все было тихо, никакого движения вокруг.
Телевизор тоже никаких новостей о местных событиях не передавал, Си-Эн-Эн
транслировало некий невнятный репортаж из Москвы, сопровождаемый кадрами,
показывающими омоновские патрули на улицах, бронетехнику и военных. Затем
несколько раз показали трупы, просто лежащие на асфальте. Говорили о насилии
в городе, показали мэра города, что-то говорившего в микрофон, но
исключительно как иллюстрацию к репортажу - что сказал мэр, так и осталось
за кадром. Я чуть было снова не кинулся звонить жене, но вовремя
спохватился - в Москве еще шесть утра, спят они. Попозже их наберу.
Затем нечто неприятное пришло с улицы. Откуда-то со стороны крошечного
аэропорта Уэлтона, где я учился недавно вождению самолета, донеслась вспышка
стрельбы, причем с применением автоматического оружия, а затем там поднялся
столб черного дыма, словно горел целый грузовик покрышек. Наблюдал я это уже
из своего двора. А ведь я там учился, на этом самом аэродроме. Я вытащил из
кармана мобильный, нашел в списке номеров Дейва - инструктора по летной
подготовке, и нажал клавишу вызова. Если он в курсе, то узнаю, что
случилось, а если нет, то расскажу про дым и стрельбу - сойдет за дружеское
беспокойство.
Однако телефон Дейва не отвечал, а сразу переадресовывал на голосовую
почту. Или выключен, или вне зоны покрытия, или следует предполагать худшее.
- Что там случилось? - спросила меня через низкий забор соседка -
коротко стриженая полная женщина лет сорока, работавшая менеджером в местном
"Кей-Марте".
- Не знаю... - мотнул головой я. - Стрельба, потом что-то загорелось.
- Ой... - всплеснула руками соседка. - Если там разбился самолет, то у
меня будет депрессия. Я не могу даже думать об этом.
В противовес словам, говорила она вполне спокойно, даже чуть
равнодушно. Я заподозрил, что упоминание депрессии должно было что-то
символизировать в ее словах, например, степень ее участия к чужому горю. Или
просто привычка, вроде условного рефлекса - "происшествие, депрессия,
психоаналитик, чек".
Она ушла в дом, но меня окликнули с другой стороны - из дома напротив
вышел Том Райли, еще один сосед. Владелец небольшой строительной компании,
высокий, тощий и седой, он придерживался ковбойского стиля в одежде, почти
никогда не снимая со своей коротко стриженой головы белый "стетсон". Но
здесь, в Аризоне, это вовсе не экзотика, так что никого он этим не удивлял.
А сейчас этот его образ укрепляла винтовка с рычажным затвором, словно
сошедшая с экрана вестерна, которую он держал на сгибе руки. Я бросил взгляд
на ее ресивер из синеватой стали - на нем было выдавлено слово "Марлин" и
калибр -.44 "магнум". Под револьверный патрон винтовка, для "ковбойских