"Виктор Крюков. Свет любви " - читать интересную книгу автора

иначе свой отпуск она себе и не представляла, и потому она даже
обрадовалась, когда Птицын с упрямой настойчивостью познакомился с ней. С
тех пор они расставались разве что на ночь. С охотой она принимала его
приглашения на экскурсии, а особенно на танцы, которые устраивались в
"Сосновой роще" или соседних санаториях чуть ли не каждый день. Танцуя с
ним, она то запрокидывала назад голову и смеялась торжествующим веселым
смехом, то приближала лицо настолько, что взбитые над ее лбом волосы
касались подбородка Петра. На прогулках она говорила, что нет ничего хуже
быть замужем за авиационным техником: то у них совещания, то ночные полеты,
то еще какая-нибудь ерунда.
Хорошо бы иметь мужа дипломата. Она не могла себе представить, что и
дипломат тоже много работает. Ей почему - то казалось, что жизнь дипломата -
это обеды в лучших ресторанах, поездки по океанам в фешенебельных каютах,
бесконечная радость и восхищение. Идеальная, по ее мнению, жизнь - это вечно
длящиеся балы, на которых она никогда бы не уставала. И хотя она говорила
все это играючи, как бы шутя, Петр мысленно приписал себе еще одну победу.
Как только начинало смеркаться, он вел ее к тесовому домику с
единственным окном на море. Домик этот так близко подступал к обрыву, что
шезлонги, стоявшие между фасадом и берегом, привязывали к стене, чтобы
ветром не сдуло в море.
Уже на третий день знакомства Зина привела его сюда, чтобы посидеть в
шезлонге и полюбоваться морем.
Сегодня же после ужина они прошлись до Ласточкина гнезда, откуда была
видна вечерняя Ялта, но Петру вдруг стало скучно.
- А все-таки в нашем санатории лучше. Идем посидим в нашем излюбленном
месте. - И он крепче сжал ее руку.
Они вернулись к ее домику. Зина зашла в свою комнату, выпила глоток
воды. Петр сидел в шезлонге и курил, когда за его спиной зажегся свет и окно
распахнулось.
- Держи меня! - сказала Зина, спуская с подоконника ноги,
- А что скажет твоя сожительница?
- Старушенция в Кисловодск улетела, к мужу.
Расклешенное платье Зины раздулось, как парашют.
Она спрыгнула раньше, чем Петр смог помочь ей.
Ругая себя за медлительность, он взял ее за талию, чтобы посадить в
шезлонг. Зина отстранилась.
- Не мешай мне любоваться морем. Я хочу запечатлеть его навсегда. Кто
знает, увидим ли его снова!
Перед их глазами зыбилось море, перечеркнутое поперек лунной дорожкой.
Под крутым обрывом неустанно, как живые, ворочались волны. Они разбивались о
берег, бросая вверх серебряные в свете луны брызги. Когда с моря дул сильный
ветер, волны содрогали домик, брызги окропляли и шезлонги, и корявые, с
размытыми корнями сосны - ненадежный барьер между берегом и морем...
Сегодня море милостиво. Волны разбиваются о берег мерно, нехотя,
кажется, кто-то большой и ленивый хлопает по воде ладошами. Совершенно
невидимая, висит в воздухе водяная пыль: это чувствуется по влажности
воздуха. Тонкие ноздри Зины то расширяются, то сужаются в такт дыханию,
высоко вздымается ее грудь. Есть неизъяснимая прелесть в сосредоточенно
молчащей, будто засыпающей в сумерках женщине. Петр смотрит на нее
завороженно.