"Виктор Крюков. Свет любви " - читать интересную книгу автора

его тело.
- Бомба свистит! - испуганно воскликнул он и упал на пол, плотно
прислонив к половице голову. Мать тоже упала.
Раздался взрыв - и сотни стеклянных брызг пролетели над ними. Рама
ударилась в печь и разлетелась на осколки. Минут через десять мать встала.
- Надо уходить! Надевай сапоги, бери вон тот узел. Пойдем к Ивану
Матвеевичу, у них лошадь. Уезжать надо...
- Мама! Мама! Не может быть! А как же фронт, а как же наша армия под
городом? Комсомольцев постарше меня мобилизовали в пулеметчики! - доказывал
Игорь, глядя в вышибленное окно и растерянно мечась по битому стеклу.
- Все уходят! Смотри!
Из домов с узелками и котомками выходили люди.
Игорь вдруг бросил узел и побежал к сараю, где хранились бутылки...
Крыши на сарае не было. "К Невскому надо, к Невскому", - лихорадочно думал
он и хотел бежать к его дому, но мать схватила его за рукав и подтащила к
репродуктору на кухне. Хрипя и захлебываясь, повторяя одно и то же,
председатель эвакокомиссии объявлял населению, что город будет ареной
сражения, что всем жителям надо эвакуироваться по собственному усмотрению.
Нагрузив на себя по паре узлов, мать и сын пошли к дому Ивана
Матвеевича Громова, возчика с речного вокзала. Отец Игоря был с ним в
дружбе.
У дома Громовых суматошно грузили телегу. Иван Матвеевич, переставший
бриться после того, как был оставлен Минск, сновал из дома на улицу как
заведенный.
- Аннушка! Милая! Свету, видать, конец, - заскулил он, остановившись
перед матерью Игоря с медным самоваром в руках. - Не знаю, куда и ехать.
Сейчас Женька прибежит, скажет.
- Папка! По мосту не проехать! Весь город прет на этот мост. Затор!
- Ну, с богом! - сказал Иван Матвеевич минут через пять. Он покрестился
на церковь с названием Белая троица (она белела за старыми ивами), на окна
своей недавно перевезенной из деревни избы и дернул вожжи.
Лошадь сразу же завернула за угол и пошла к реке, по направлению к
пологому мощеному съезду. На подводе в бельевой корзине спал младенец Федя,
второй сын Ивана Матвеевича. Трое Громовых да двое Корневых шагали за нею.
Мать Игоря, Анна Михайловна, плакала.
- Ничего, мама! - коснулся Игорь плеча матери, - Сейчас переправимся на
тот берег и будем в тылу! А немца остановят на окраине Калинина.
Подвода остановилась в конце мощеного съезда, у лодок соседей.
Громов-старший перерубил в двух местах цепь самой большой лодки, придвинул
ее к берегу, скомандовал:
- Сгружай телегу!
Игорь бросился развязывать воз с домашним скарбом.
Иван Матвеевич подошел к задку телеги и стал отвязывать бельевую
корзину, из которой чуть выглядывала головка Феди - его полугодовалого
сынишки. Отец бережно перенес корзину в лодку, потом залез под телегу и
долго гремел цепью, просовывая ее между досок. Он боялся, как бы в реке
телега не развалилась. Когда воз разгрузили, Иван Матвеевич один внес телегу
в воду.
- Ну и сила! - удивился Игорь. Перебравшись на восточный берег, Иван
Матвеевич долго осматривался, потом объявил: