"Виктор Крюков. Свет любви " - читать интересную книгу автора

сеткой прицела. Большой палец правой руки ложится на красную гашетку. Нога
припадает к ноге. Они напряжены. Горячо бьется сердце. Видна фигура, по
которой надо стрелять. Не торопись. Ниже. Еще ниже...
"Но почему майор Шагов счел нужным остановить меня, когда инструкторы
уже строились по команде комэска? Неужели это мое прошлое так важно? Шагов
формалист, сухарь, он сделает из меня отбивную котлету... Еще ниже... Так...
Так..."
Строчит пулемет... Истребитель резко взмывает и вдруг - вниз, вниз...
"Поздно вывел из пикирования, резко". Эта последняя мысль, как прострел
сквозь сердце.
Удар!
В кабину врывается черный воздух. И ничего больше нет, ничего нет...

На земле, из ровика, что невдалеке от тира, выскакивает сержант и
бежит. Рваные обломки самолета гремят о носки его сапог. Черный дым кутает
лицо. Но и в дыму видны смятые крылья, рули и элероны, разбросанные вокруг.
Вдалеке от них чернеет мотор. Это, пожалуй, все, что осталось
неразмозженным. Частые косые лунки указывают путь к мотору. Отскочив от
удара, он летел, подпрыгивая, ковыряя твердую, как камень, землю согнутыми в
рог лопастями винта. Человек бежит по полигону, по горячим следам
катастрофы...

Шумная, тревожная, разнообразная жизнь аэродрома теперь не радовала
Громова. На душе было досадно, тяжело. И то, что комсомольцы отказали ему в
рекомендации в партию, а начальство "отчехвостило" за оскорбление комсорга
Корнева и перевело "ближе к производству", на материальную часть, Громов
воспринял как несправедливость к нему. Даже майор Шагов, пообещавший
"приструнить" Пучкова, Корнева и его друга Беленького, скрывшего свое
подозрительное прошлое, не добился пока восстановления Громова в его
полномочиях.
Старшина понял, что эта стена расступится перед ним только в том
случае, если мнение самих комсомольцев о нем изменится к лучшему. А оно
может измениться, если он, как старшины других эскадрилий, начнет работать и
как механик... Добился-таки этот Пучков своего!
Сейчас, глядя, как взлетают курсанты, которые буквально на днях станут
офицерами, Громов испытывал зависть и обиду.
"Растут салажата, летают! А у меня вот вынужденная посадка..." - думал
он.
- Прохлаждаетесь? - оборвал его мысли Ершов, вынырнувший из-под крыла с
инструментальной сумкой в руках. У стремянки он опустил сумку, ключи в ней
звякнули.
- Полный комплект? - спросил Громов.
- Сам посмотришь! - бросил Ершов и пошел к соседнему самолету, у
которого визжали дрели, беспрерывной пулеметной очередью строчил
пневматический молоток: труженики ПАРМа [5] помогали восстанавливать
"старушенции".
Громов развернул инструментальную сумку, вынул из кармана опись и стал
отбраковывать ключи.
Кроме эталона, ни на каком из самолетов не было "полного комплекта
инструмента: машины были когда-то на фронте; инструмент частично утерян и в