"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Тридцать сребреников" - читать интересную книгу автора

Сребреники как сребреники: гладкий круглый край, четкий оттиск цифр,
металлически острый голос. Но, очевидно, было в них вчеканено нечто
свойственное только им, тридцати: сребреники, купившие успокоение
странникам, сами были странниками, не знающими успокоения, - вчеканенный в
них сребреный зуд отдергивал их от пальцев к пальцам, перебрасывал из
кошельков в кошельки, пока не... но давайте по порядку.
Каиафа отдал их Иуде; от Иуды они тотчас же вернулись в сокровищницу
Каиафы; но она не приняла их,- и деньги перешли к горшечнику. Горшечник,
замотав все тридцать в тряпицу, зашагал не спеша из улицы в улицу,
направляясь к северным воротам; жил он в Прииерусалимии, за городской
стеной, и к закату рассчитывал добраться до своей лачуги. Но сребреникам не
лежалось под тугим узлом, и, свернув в харчевню, горшечник размотал
тряпицу. Сначала он выпил на один сребреник, потом на другой,- и все
тридцать, весело звеня о прилавок, перекатились от горшечника к
трактирщику. Тут, соблюдая традиции легендописцев, легко было бы сочинить,
что горшечник спрашивал белого вина, но ему приносили красное, с привкусом
крови и т. д., и т. д.,- но так как я не сочиняю, а рассказываю подлинную
правду, то мне придется ограничиться сообщением, что до ворот горшечник
дошел, хватаясь руками за городскую стену; за воротами не за что было
хвататься, кроме как за землю, что горшечник и не преминул сделать.
Утренний холод разбудил его: голова была налита свинцом, в руках - ни
сребреника.

3

Но сребреный зуд, вчеканенный в тридцать, только-только начинал свое
странствие с ладони на ладонь, из пальцев в пальцы. Трактирщик, получив
сребреники, стал дожидаться новых. Но тут оказалось, что тридцать сыграли с
ним плохую шутку. Когда завсегдатаи харчевни узнали, что выручка за кровь
пророка, - об этом только и было речи в те дни в Иерусалиме, - попала в
кассу заведения, в котором, они угощались,- тотчас же, повыплескивав вино
из чаш, они стали расплачиваться и требовать сдачи. Хозяин придвигал им
сребреники - кому один, кому два, а кому и более; но набожные пьяницы
подняли крик:
- Цена крови.
- Нечистые деньги.
- Давай другие.
Трактирщик клялся, что это и есть другие, но так как все сребреники
одинаковы, то посетители харчевни, приглядываясь к монетам, недоверчиво
покачивали головами и требовали других и других. Монеты прыгали из пальцев
в пальцы, стукались о столы и скоро, спутавшись - чистые с нечистыми,- в
бешеной сребреной пляске кружили от стен к стенам. Потом скамьи опустели и
хозяин долго ползал по полу, сгребая в кучу свою расползшуюся кассу.
Прошел день и еще день: ни один человек не переступил порога харчевни.
Вино, заждавшись гостей, стало киснуть. Сняв крышку с глиняного сосуда,
хозяин зачерпнул и попробовал: как оцет.
- Проклятый горшечник,- пробормотал он и решил действовать. Открыв
кассу, он стал, вздыхая и причитая, отбирать те тридцать: трактирщик
помнил, что монеты горшечника были не истерты и новы, только что из чекана.
Но все же он тотчас же запутался в сребреной груде; прибирая монету к