"Сигизмунд Кржижановский. Поэтому" - читать интересную книгу автора

II

<Поэтому> лежало в левом кармане пальто. Глаза у поэта были наполнены,
по самые ободки радужных оболочек, лучами - бликами - нимбами. Письмо
забылось. Но, когда, прижавшись грудью к стволу сосны, поэт потянулся рукою
к иглистой ветке, и вдруг - острые буквы <поэтому>, придавленные корою
сосны к телу, проступив сквозь конверт и двойную ткань платья, больно
оцарапали кожу.
- Вздор. Почудилось.
Поэт стоял на лесной проталине. Кругом - зеркала луж. Мшистые в влажных
пятнах пни. Поэту было чуть-чуть стыдно, на нём было порыжелое, трёпаное
пальтецо; стоптанные, сплошь в дырьях, сапоги. А лес - весь в нарядных,
мытых дождями, травах: ветви - в ярко зелёных, только-только
пролакированных почках, иглах и завязях.
Поэт попробовал спрятать ноги за пень: ему казалось - деревья
презрительно тычут в него ветвями, травы и колючки дёргают за бахромчатые
края брюк: как пустили такого к нам, к Весне на новоселье.
Вдруг что-то закопошилось в ворохе жёлтых, от прошлой осени, лежалых
листьев. Сначала продёрнулась, вся в зелёных бородавках и волосиках,
перепончатая трёхпалая лапка, затем безглазая, но ртастая, в кулачок,
голова. Щель рта разжалась.
- Вам чего? - и слиплась вновь.
Поэт вежливо приподнял шляпу:
- Мне бы взглянуть на Весну.
Голова с кулачок сердито дернулась:
- В мартах не ищут маев. Царевна ещё спят. Поэтому...
Поэт болезненно поморщился.
- Тогда, - начал он, судорожно роясь в карманах, - не были бы вы
столь добры... я не имею чести знать, с кем говорю (рот у безглазого и не
шевельнулся)... передать вот это.
И поэт, наклонившись, положил на жёлтые листья маленькое in 8°: <Сонеты
Весне>. Минуту листы сонетов лежали на умерших листьях леса. Ветер
снисходительно перелистал две-три страницы, меценатски вздохнул, чуть качнул
травами и ушёл лёгкой походкой прочь. Зеленоиглые сосны, ветвистые дубы,
поскрипывая от усилий, пригнули вершины к строкам, чтоб рассмотреть
крохотные чёрные значки, но бородавчатая лапка дёрнула за край бумажной
стопки, и та исчезла под прелым листным настилом.
Поэт присел на пень. Влажный холод полз сквозь пальто, платье, рубаху,
кожу - прямо в кости. Поэт поднялся. В одной из луж он увидал чьё-то
смущённое и опечаленное лицо. Две-три капли, оброненные веткой, упали на
щеку: совсем, как... Снял кольцо с левой руки, подумал, - и вязкая, в
радужных пятнах и разводах, лужа только рябью чуть повела и тотчас же
одёрнула складки над канувшим жёлтым бликом.
Поэт быстро шёл из лесу. Травы цеплялись за ноги. Сучки кусали в дыры
башмаков, а сердце, будто оцарапанное семибуквием проклятого слова,
перебойно стучало: не то - не так - не той - не в ней - не там.
Шагал по хрусту ветвей, по умершему осеннему листу - и сердце, ударяясь
о прижатый к груди вчетверо сложенный листик бумаги, будто тоже ступало по