"Ольга Ксенофонтова. Иноходец " - читать интересную книгу автора

проследил, как тает радостная улыбка на губах девушки, и решимость таяла в
сердце (да, Гард тебя затрави, в нем самом!) быстрее улыбки.
Игла в ее руках уже не внушает того неосознанного ужаса, но разве
станешь объяснять все с самого начала? Даже себе невозможно объяснить!
Осторожно, затаив дыхание, чтобы не спугнуть ни замершую как статуя
вышивальщицу, ни собственную внезапно пришедшую мысль, он присел в мягкое
кресло, и, собираясь с духом, положил пальцы на манжету рубашки.
И - дернул. Нежная ткань послушно разошлась у самого шва с укоряющим
треском.
Девушка сказала "Ай!", и прикрыла рот рукой. А Джерард смотрел на нее и
подумывал, куда бы провалиться, если она не догадается, что означает эта
выходка.
Спустя минут пять, когда он решил, что седьмая адская пещера вполне
подойдет как конечный пункт назначения, кареглазая статуя медленно поднялась
со своего рабочего места и двинулась к нему.
Тонкие, почти прозрачные пальчики с коротко остриженными ногтями ловко
зажали в одну хитрую складку надорванные края.
Закусив нижнюю губу, Рэми так тщательно зашивала рукав, как будто от
этого зависело, взойдет ли завтра солнце. Но все-таки пальцы дрожали.
Джерард улыбнулся в тот самый момент, как снова почувствовал укол -
легкий, даже неразличимый. Ему было все равно. Теперь - все равно.
Его улыбка и спокойная неподвижность окончательно разъяснили Рэми
происходящее. Окончив работу, она пришпилила иголочку прямо к его рубашке.
На воротник. Осторожный намек. Хрупкий, тонкий как батист, но все-таки мир.
Хедер тоже оттаяла. Ее стал больше интересовать он сам. За всю жизнь
ему еще не приходилось рассказывать столько о себе самом.
Однажды она упомянула и Межмирье.
- А что там, Дже... рард?
Вот только больше не зовет его Джерри. Никогда.
- Тропы. Туман, - он пожал плечами.
- И все?
- Ну, еще твари, вроде собак. Охраняют. Невнятный рассказ. Невнятная
ложь. Правда была бы красочнее.
- Почему же ты так опоздал... с сердцем?
- Эрфан отдал мое сердце фрокам. Это такой маленький народец гор, самый
жадный народец в мире, Хедер. Тогда я даже не знал, как они называются, и
что они вообще существуют. На исходе девяти назначенных лет услышал от
старого-старого дедка, слепого сказочника. И то, только название, а где их
искать... Туда нельзя было идти в Межмирье.
- Исчезая, как ты?
- Именно. Ножками. Ножками. Северный Венец очень далеко, Хедер. Ты даже
не представляешь, насколько. Народец я нашел чрезвычайно легко, но зря
радовался. Хочешь слышать всю историю?
- Хочу! - сказала Хедер. - У меня бессонница! А в мои годы ее не лечат,
а заполняют. Например, мужскими рассказами. Уже, увы, только рассказами.
Продолжай!
- Ну вот зашел я наугад в пещеру, вижу - сидит маленькое, мохнатое,
красное, урчит. А в лапе, черт его дери, мое сердце.
Хедер удобно расположилась на софе, и созерцала сказителя, точно
большая сероглазая кошка.