"Анхель де Куатьэ. Превращение духа ("Книга Андрея" #1)" - читать интересную книгу автора

- Когда ты так говоришь, то сам становишься стариком, - строго сказал
Заратустра и направился в комнату.
- А как избежать такой старости? - спросил я, когда мы усаживались за
большой деревянный стол.
- Никогда не спрашивай меня о том, что ведет в никуда, - угрюмо
произнес мой наставник, - этих дорог слишком много, слишком. Путь в никуда -
не движение, а топтание на месте. В лабиринте много тупиков, а у тебя лишь
одна жизнь. Не трать жизнь на смерть, даже если за одну жизнь тебе готовы
дать две тысячи смертей. Количество пустоты не переходит в иное качество.
- Зар, так жизнь все-таки одна?
- Одна, - протянул Заратустра, укладывая голову на вытянутые по
поверхности стола руки. Он удивлялся моей несообразительности, но, казалось,
еще не разочаровался во мне полностью.
- Но, - я был в замешательстве, - ты говорил, что я умер тогда, а
сейчас...
- Что? - устало протянул Заратустра, явно не собираясь отвечать на
поставленный мною вопрос.
- А сейчас я живой! - обида застряла у меня в горле.
- И что тебе непонятно?
- Так одна?!
- Одна, - ничуть не сомневаясь, но растерявшись от моей упрямой
настойчивости, подтвердил Заратустра.
Старик, проявив изрядную сердобольность, накрыл, наконец на стол,
разлив, правда, по дороге вино и роняя хлеб... Заратустра добродушно
подтрунивал над стариком, а тот, смущаясь своей старческой неловкости, но
сохраняя напыщенно грозный вид, отвечал ему тем же.
Мы поужинали. В сумерках плохо освященной комнаты мой товарищ казался
еще более загадочным. Я допивал вино в своей кружке, искоса поглядывая на
Заратустру, и мучился одним вопросом: это банальное нарушение мышления или
что-то, в чем я до сих пор не разобрался?
- Истина невыразима, ее не разложишь по полочкам, - протяжно говорил
Заратустра. - Разъять на элементы можно все, что угодно. Дурное дело не
хитрое, братец. Дети искали душу, дети разрезали по частям лягушку. Кишки
нашли, а жизнь ускользнула, - он посмотрел мне в глаза, проник в святая
святых и протянул свою сильную руку моей великой растерянности. - А ты вот
пойми, не членя. А? Зачем членить-то? Что, страшно тебе? Думаешь, по
отдельности легче справиться? И сдалась тебе такая победа? Победа над
трупом! Хорош, нечего сказать! Молодец! - тут голос его стал совсем тихим. -
И не жалко тебе? Куда ты спешишь? А?.. Если можно понять, то нельзя будет не
понять. А нельзя - так чего ж ты копья ломаешь?
Потом мы вышли на крыльцо и удобно расположились на его старых,
скрипучих ступеньках. Я достал табак из дорожной сумки, и мы закурили.
Разговор складывался сам собою, мы то шутили, то вдруг замолкали и через
какое-то время снова смеялись, как, бывает, смеются два мальчика. Тишина
манящего сна подступала все ближе и ближе, обнимала и нежила нас, окутывая
со всех сторон сноси заботливой дремотой.
Приятное расслабление, сдобренное домашним вином, теплой усталостью
растекалось по всему телу. А фривольные звезды подмигивали нашим ленивым
взорам, привораживая своей холодной загадкой. В какой-то момент мне
показалось, что они словно бы удаляются, желая увлечь за собой и нас. О