"Анхель де Куатьэ. Медовая Жертва ("Книга Андрея" #3)" - читать интересную книгу автора

счастлив! - Такова моя благодарность!

ЖЕРТВА МЕДОВАЯ

Неделя прошла в сборах и приготовлениях. Заратустра переполошил
полгорода, я же потрясен и обескуражен: я и представить себе не мог, что
столько моих друзей, бывших пациентов, да и просто знакомых немедленно и
абсолютно конкретно откликнутся на произошедшее, причем без всякого моего
внутреннего на то согласия. Мне неловко, да я бы никогда и не принял этой
помощи, само их участие - вот что бесконечно дорого.
Эта забота, столь непосредственная и столь искренняя, заставила мое
сердце биться с таким волнением, что я едва был способен вымолвить
надлежащие слова благодарности, узнавая о каждой новой "медовой жертве".
(Зар почему-то называет эту сердечную помощь "медовой жертвой", может
быть потому, что друзья мои нежно жужжат, как трудолюбивые и, мне кажется,
все же несколько сердобольные пчелы?)
Я смущен, мне неловко. А когда уже через каких-то пару дней Зар
отрапортовал, что необходимая сумма собрана, я расплакался, сам не знаю
почему.
Впрочем, я как и прежде считаю, что друзья познаются не в беде, а в
радости. Раньше я говорил (это есть даже в какой-то из моих книг), что
попавшему в беду поможет любой уважающий себя человек, но только радость
разделит со мной настоящий друг.
Теперь я знаю и еще кое-что: в беде друг поможет мне с радостью, а я
буду рад этой помощи не как доказательству дружбы, но как свидетельству
нашей неразделенности, нашей близости.
Мне много говорили о глубине: этот, мол, "глубок", а этот -
"поверхностен", кто-то "высоко поднялся", а этот "пал". Странные разговоры.
Искать нужно не вертикали, это только лифт ездит вверх-вниз, а ширину - это
честнее и лучше.
Благодаря моим близким, моим друзьям я чувствую себя широким. Высота
анахронична, и потом, ведь никогда не знаешь - вскарабкиваешься ли ты наверх
или же на самом деле устремлен вниз. По крайней мере, достоверных критериев
здесь нет.
"Медовая жертва"... Заратустра что-то говорил мне о цветочной пыльце, о
нектаре плодов, о фруктовом воске. Он говорил мне о бабочках и пчелах, "они
вкушают и создают, порхают и трудятся, они самодостаточны, но не замкнуты в
самих себе, они ласкают глаз и дают пищу". Не очень хорошо помню, но Зар
говорил об этом как о чем-то очень важном.
Зар совсем поседел, его голова стала белой, почти сахарной. Он
подстригся очень-очень коротко.
Множество больших и малых морщинок, как трещинки на старинной картине,
покрыли его живое лицо. В глазах, к счастью, не появилось грусти, но они
стали еще более пронзительными, еще более зоркими.
Я ужасно мучаюсь его волнением, право, происходящее со мной совсем того
не стоит! Зачем же так из-за меня переживать? Все так естественно - как-то
же нужно умирать. Не хочется думать, что все они готовятся к моей смерти, я
ведь жив еще пока ..., а этого "пока" вполне довольно.
Перелет прошел нормально. Мы в Париже, пока поселились в отеле, но уже
завтра меня положат в больницу. Сегодня были на приеме у нейрохирурга, меня