"Анхель де Куатьэ. Медовая Жертва ("Книга Андрея" #3)" - читать интересную книгу автора

Мои веки отяжелели, я сжал в своей руке его руку, и спокойный сон
поглотил меня без остатка.

В ПОЛДЕНЬ

Операция назначена была на полдень. В одиннадцать мне сделали
премедикацию, одели как полагается - во все чистое. Дурман повязал сознание,
происходящее казалось мне рисунками замедленной киноленты.
Действия персонала размеренны, все спокойны и неторопливы - обычное
дело. На каталке меня перевезли в операционную. Яркий свет гелиевых ламп
нежил глаза. Хотелось спать.
Анестезиологи говорят со мной на плохом английском, который я понимаю
еще хуже. Впрочем, им незачем себя утруждать, я и так помню необходимое из
академического курса. Все эти манипуляции, которые кажутся несведущему
человеку мистическим действом, мне не в новинку, даже заурядны в каком-то
смысле.
Хирургическая бригада моется, на столе поблескивают инструменты.
Всполохи разворачиваемых простыней нежно-голубого цвета подобны ритуальному
"танцу с покрывалами". Моей голове предстоит исполнить роль спелого кокоса
из рекламного ролика. Мерное жужжание электрического сверла...
Говорят, я пережил клиническую смерть. К смерти, конечно, это не имеет
никакого отношения. Просто остановилось сердце - великое дело! Но мозг, мой
поврежденный мозг был еще жив. Больной, изуродованный, он непреклонно и
отчаянно цеплялся за жизнь.
Да, вся наша жизнь, вся без остатка сосредоточена в этой странной, по
сути, совершенно бездушной машине рефлексов. А ведь любая травинка, любой
стебелек с легкостью обходится без этого сложнейшего приспособления, без
этого никчемного посредника. Их жизнь непринужденна в самом своем основании,
она безусловна. Свобода не в выборе, а как раз в этой абсолютной
безусловности.
Воля - не есть ли она проявление высшей слабости? Не является ли она
тем наростом, той шероховатостью, той опухолью, что препятствует
естественному движению, движению шара по приготовленному для него желобу? За
свои страдания мы виним ухабистую, дурную дорогу, не замечая, что это наши
собственные наросты создают возмущающее нас сопротивление.
Пассивность - это отказ, потому воля, как бы ни превозносили ее
теоретики человеческого, отнюдь не активность, а только еще одна форма
пассивности - агрессивная пассивность.
В нас все перепуталось: пустое обрело форму и вес, фактическое -
потерялось. Мы заложники досадной ошибки, мы заложники своего. У богатого
плохой сон, мы сторожим пустоту, мы стражники пустоты.
Мысль - это фетиш, заслоняющий реальное от реального. Мир словно
пронизан мыслью, но ее нет в Нем, она же упраздняет Его. Посредством мысли
воля обретает форму. Мысль отрицает, ее созидание - лишь обман восприятия.
Мы сбились с пути, нам кажется, что мы ходим по кругу, но этому не
стоит удивляться. Звучная лейбла "вечности" оправдывает нашу ошибку.
Непризнание ошибки делает ошибку ошибкой.
На операционном столе я ощущал свое сознание как нечто самостоятельное,
отделенное, что-то очень малое, что-то, трепещущее в своей никчемной
замкнутости. Между мной и моим сознанием возникла и четко определилась некая