"Анхель де Куатьэ. Медовая Жертва ("Книга Андрея" #3)" - читать интересную книгу автора

распускающихся!
Вы для меня - бутоны цветов прекрасных, великие люди. И не спешу я
сорвать вас со стеблей изумрудных, ибо хочу я видеть ваш Танец!
Но прежде должны вы прозреть! Так освободитесь же от тлетворных иллюзий
страданий ваших!"
"Берегите, великие люди, самих Себя! Не расточайте самих Себя
понапрасну! Сколько пены и тины в жизни вашей, и как мало Жизни! Оглянитесь
же: кругом вас Другие, и Они Танцуют!
Прислушайтесь же к своему сердцу, неужели не слышите вы нежной его
мелодии? До коль еще будете вкушать вы лязганье страха вашего, брюзжанье
страдания и грохот одинокой воли? А скорбь - глупость, неужели же вы не
знаете этого? Неужели же одиночество ваше дороже Другого вам? Так что ж не
Танцуете вы, растерявшиеся?
Нечего вам бояться!"
"Жизнь Танцует своими ветрами, Жизнь Танцует горными вершинами, Жизнь
Танцует величием облаков пурпурных и финифтевой глубиной морей!
Что ж медлите вы, чего ждете? Танцевать можно только сейчас!
Видели ли вы толпу черную, покрытую язвами, великие люди? То было
видение одиночества вашего! То было страдание ваше - лицом к лицу!
А Заратустра смеется, смеется и Танцует, ибо не толпу видит он,
незнающий одиночества, а Других!
Раз, раз, раз! Слышите вы меня?! Я Танцую!
Это Танцует Смех Заратустры! Раз, раз, раз!"

ПЕСНЬ ТОСКИ

И все танцевали в пещере Заратустры под звуки бархатного его голоса.
Все кружились, воздушные, и пели звонкими голосами своего смеха. То были
великие люди!
Я же сидел тихо, прижавшись к стене, и смотрел на огонь, что так весело
играл языками по мрачным сводам, превратив их в дивные ажурные вирши. Мне
было легко и радостно.
Как же хорош был Заратустра в Танце своем! Как сгибались его крепкие
руки открытые, словно ветви цветущих каштанов! Как двигались его стопы,
подобные волнам на горной реке! Как ровен был его стан, натянутый звучной
струной трепещущей арфы!
Томное расслабление прокатилось по всему моему телу потоком свежего
воздуха, веки отяжелели и покрыли мои глаза, как индийские опахала.
Наверное, я задремал. Не знаю, сколько длилось мое забытье, но когда я
проснулся, то охватило меня странное чувство. Что-то изменилось в стане
танцующих...
Танец их стал бесноватым, судорога пляски сотрясала этих паяцев, огонь
злобно мерцал, стены пещеры сгрудились, словно налитые свинцом, а резкие
тени мрачно гарцевали по трещинам сводов.
"Великие люди! Великие люди! - пел лукавый Чародей, отплясывая на
углях. - Открыл Заратустра нам тайну! Тайное стало явным, явное манит нас
обманом правды своей! Скорее!"
Своды сотрясались чудовищным хохотом, лица паяцев каменели, движения
разрезали тени, тени покрывали собой судорожные жесты.
"Великие люди, знаете вы, знаете вы теперь, что есть человек! Думали