"Алан Кубатиев. Вы летите как хотите!... (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

окну.
Во дворе, в полосе желтого света, стоял Рейвен. Ссутулившись, он смотрел
себе под ноги, и во всей его черной фигурке была такая тоска и безнадега,
большая, чем просто вечерняя, осенняя ennui, что у Вронского опять
заледенило сердце.
Он собрался окликнуть его, но в этот миг полосу света пересекли две
стремительных, бесшумных бурых молнии.
Два жестоких скользящих удара обрушили Рейвена на асфальт. Из распоротого
горла хлестнула алая кровь, смешиваясь с грязью и на глазах темнея.
У Вронского ослабели колени. Жестокая рвота обожгла гортань.
Соколы сделали круг над двором. Затем по одному приземлились возле Рейвена
прямо в багровую грязь и настороженно огляделись.
Осмотрев труп, они едва слышно проклекотали что-то друг другу.
Вронский не разобрал ни слога. Это был знаменитый квиррр - боевой язык
Соколов, которого не знали даже сокольничьи. Но когда они оба одновременно
глянули вверх, на его окно круглыми, свирепыми, желтыми глазами, Вронского
прошил озноб.
Он дернулся, чтобы бежать. И тут грохнул выстрел.
... Когда осели кружившиеся перья и пух, он разглядел два неподвижных
тела, вповалку лежавших на Рейвене. Кровь забрызгала пол-двора. Судя по
тому, как их изодрало, это была картечь. Откуда она ударила, кто уберег
оружие и боеприпасы после жестокой "охоты на охотников" - вряд ли сейчас
было время разбираться.
Он лихорадочно оделся, взвалил на плечи рюкзак и кинулся вниз по лестнице.
Надо было пересечь двор. Если с Соколами прилетел кто-нибудь из Ночных, то
ему все равно оставалось жить не слишком долго.
Стараясь держаться в тени, Вронский побежал, но вдруг уловил слабый звук
из кучи кровавых перьев.
Непонятно почему - он не собирался никого спасать - Сергей остановился и
подошел к ней.
Он не ошибся. Рейвен был еще жив. Слабое булькающее сипение шло из рваной
раны на горле. Но круглый золотисто-черный глаз вдруг уставился на него и
подмигнул.
Отвалив туши Соколов в сторону, Вронский наклонился над ним и разобрал
тихий-тихий шелест:
- Знаю... х-ххх... будет нам ... обед...
Потом шелест умолк. Глаз остановился и стремительно потускнел - как
высыхающий камень.
Вронский погладил мокрую мертвую голову и встал.
До уходящих под землю ступенек он добежал без помехи. Стальную тяжелую
дверь он несколько раз смазывал, поэтому и замок и и петли сработали в
полной тишине.
В бомбоубежище стояла сырая холодная тьма. Луч фонаря выхватил штурвал
запора второй двери. От комингса в разные стороны брызнули серые комки.
Крысам не терпелось попасть внутрь. Но железобетон плохо поддавался даже
их зубам. Когда Вронский подбежал к двери, из-за нее донесся тихий и очень
жалобный звук.
- Сейчас, малыш, - прошептал он, - сейчас, потерпи...

Северные ворота были в двух с лишним часах пешего хода.