"Сюзан Кубелка. Парижские ночи Офелии " - читать интересную книгу автора

жизнью.
Во всяком случае, так я думала поначалу. Когда освоилась, то поняла,
что клошары утром не намного чище, чем вечером, и у меня такое подозрение,
что они вообще не моются. К тому же симпатичный тунисский кондитер объяснил
мне, что душевая была построена не для нищих, а для жителей этого квартала,
так как дома тут все старинные, дореволюционных времен, а тогда в квартирах
ванной еще не было.
Нет ванных! Это меня убивает! У нас в Канаде у каждого есть ванная.
Даже в самом убогом деревянном домишке есть ванная с душем, и тот, кто не
пользуется им утром и вечером, сразу же попадает в разряд асоциальных
личностей. У нас в Канаде государственный враг номер один - не террористы, а
бациллы, вирусы, бактерии и как они там еще называются, и если бы мы могли,
то все и всех простерилизовали бы в этом мире. Канадцы - чистоплотный народ.
Мы никогда не пользуемся чужой зубной щеткой и предпочли бы протереть любую
дверную ручку, прежде чем прикоснуться к ней.
Сама я, правда, не такая педантка, но мыться обожаю, и одна, и вдвоем -
как угодно. (Только сексом в ванне никогда не занималась. Это не в моем
стиле. Неудобно, не на должном уровне, сплошная акробатика, а акробатика
разрушает эротику. Но это так, к слову.)
Во всяком случае, эта история с душевой всю ночь не давала мне покоя, и
на следующее утро я в большой тревоге уселась на террасе и целый час не
сводила глаз со входа в душевую. Увиденное глубоко потрясло меня.
За целых шестьдесят минут туда вошли всего два человека (с ведрами,
тряпками и щетками), и это были особы женского пола.
По счастью, в середине дня я обнаружила, что это был как раз день
уборки, и больше людей туда бы все равно не смогли войти, даже если бы
захотели. Это вернуло мне душевное равновесие. Я оставила душевую в покое и
отложила регистрацию желающих помыться парижских мужчин на другой день. Бог
с ними! Когда-нибудь помоются! На лицо они выглядят вполне аппетитно.
Знакомство покажет. У меня шесть месяцев времени на мое задание, и нет
оснований действовать опрометчиво.
Задание! Бог ты мой! Сколько времени? Почти пять. В семь закрывается
почта. Пора приниматься за письмо в Америку, письмо должно уйти еще сегодня.
Бегом в ванную, сбрасываю одежду, становлюсь на весы, заношу вес в таблицу,
снова одеваюсь, иду в кабинет и сажусь за письменный стол. Подробные депеши
входят в договоренность. Заказчица ждет!
Кстати, заказчица - моя крестная. Само по себе это неудивительно.
Странно только то, что я видела ее всего два раза в жизни - первый раз при
крестинах, а второй - незадолго до своего отъезда в Париж. Жаль, я бы с
удовольствием познакомилась с ней поближе.
Мою крестную зовут Нелли. Она была лучшей подругой моей матери и женой
бургомистра в Порт-Альфреде. На крестины она подарила мне шесть старинных
серебряных ложек и мягкую пуховую подушку, на которой с любовью вышила
гладью желтыми шелковыми нитками в очень своеобразной орфографии следующее
изречение:

"ВЫБРАСЬ ЗАБОРД РУХЛИТЬ!"

Потом она последовала собственному совету, завела себе любовника,
бросила бургомистра и наш убогий портовый городишко, и сорок один год о ней