"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

однокомнатная отрада с бумажными стенами. В сантиметре сухой штукатурки от
унитаза - чайник в кухне. Соревнуемся в журчании.
Кофе уже пили. Чай тоже. Предлагать - будет перебор. Предложен
телевизор. Посиделочки на диванчике. Мадам целуется с трубкой телефона,
тогда я буду целоваться взасос с сигаретой.
Иду курить на балкон. Канал. Река. Небоскреб из бедных наискосок.
Здесь, в обшарпанной девятиэтажке тянет пирогами. Здесь - старый район,
москвичи еще не разучились печь пироги, их пекут не только в ОГО.
(Нахрапистое мизерное издательство с претензией на местечковую элитарность,
сеть обжорок и лавок с книгами самых крутых авторов "типа" Дерида. Ролан
Барт. Турнье. Берроуз. Уель-бэ-ээээ..! Лакан полный и неполный. Кретин? Я -
не кретин. Я - не Лакан. Меня в издательстве приняла Спина. Не отрываясь от
монитора, спина послала меня на. "Как, вы говорите, фамилия? А... Нет... Вы
знаете, на вашем месте у нас лакуна... И Геласимов". "А Лу-Лу?" "Ла-Ла!"
Понял: только не "Ка-Ка!" (Мои инициалы). Не, ну, в натуре? Дмитрий Быков на
их оба дома!).
Все-таки садимся пить чай. Звонит мобильник хозяйки. Она достает его из
сумки и некоторое время слушает. Потом молча подает его мне.
- Тебя!
- Кто это? - я в недоумении. А это - она. Фея-Солнце.
- Удивлен? Этоя... Не ожидал? Хочешь, я приеду? Или ты приезжай...
Я молчу, сердце бьется, как молот.
- Ладно, я пошутила, - связь обрывается.
- Смотри, какое ты произвел впечатление! - Гвиневера ревнует.
- Да это же игра, ты что не поняла? - я красный от счастья и стыда -
струсил! - Я неубедительно возражаю: - Тебя дразнит. Ты с ней не
конфликтуешь?
- Мне больше делать нечего. Давай, я тебя сниму. Для твоей книжки...
Мы снимаемся на балконе.
В компе у хозяйки моя дискета с рассказом про любовь. Да чего я знал о
ней до сегодняшнего дня? Леди Гвиневера - издатель, наверняка сама пишет,
дочки - все в культуре, журналистике, театре, а я - Чехов, который одним
разом с громким звуком выкакал из себя раба.
Черт бы подрал эту литературу! Нужен был Чехову мезонин в Мелихове,
туберкулез в Аутке и Немирович в Камергерском? Был же брат и у Немировича, и
у Чехова! Пусть бы и писали! Авилова тоже писала - и довольно, занимался бы
Антоша Чехонте только траханьем, которое он очень любил! Почитать только его
интимный дневник и письма. Вспомнить его манеру сразу идти на новом месте в
публичный дом.
Черный монах - это, конечено, тот самый раб. Нечистый.
Чистая любовь, низкие поползновения. Как разлепить эти колени и не
обнаружить там лес дремучий, в котором заблудился мальчик-с-пальчик? По
ящику - Новый кумир, и опять - про литературу! Если еще минуту продлится
телепередача, я выкину этот ящик с балкона.
Моя хозяйка - из провинции, города, где убили царя с семьей. Город
женщин, пишущих во всех жанрах, включая дневники, - повелось от Императрицы.
Выдавленные рабы в Сибири - сохранили привычку своих бывших хозяев. Как там
писать, если там жить-то как страшно?! Сослали бы всех пишущих баб туда! Там
они бы живо съели друг дружку! "Очистим Москву от пишущего бабья!" Остаются
только проститутки и пельменьщицы! И работницы метрополитена. Самая