"Олег Кудрин. Кармелита: роковая любовь (Кинороман) " - читать интересную книгу автора

- Кармелита-а-а!..
Заслышав отца, девочка хитро улыбалась в предвкушении новой игры. Прижав
ноги к груди, она сворачивалась в маленький смуглый калачик - ждала, когда
же ее найдут. А вот сердце, напротив, начинало стучать предательски громко.
И как ни успокаивала его Кармелита, оно гулко выводило размеренную
барабанную дробь: "Бум! Бум! Бум!"
Наверняка именно из-за этого громкого стука отец находил ее до обидного
быстро - в полминуты. Шел он по-цыгански тихо, не пиная, а поглаживая
ступнями матушку-землю, дарительницу вечной дороги. Но все равно сухие,
хрусткие стебли отмершей травы выдавали его приход. В предвкушении развязки
барабанная дробь в груди становилась быстрой-быстрой:
"Бум-бум-бум-бум-бум..."
И вот, наконец, с криком "А, вот ты где!.." Баро хватал дочку-комочек и
быстро-быстро бежал с ней к своей лошади, забрасывал ее на седло, сам прыгал
следом.
Так начиналась еще одна любимая игра Кармелиты - сумасшедшая скачка по
буйным волжским склонам. Топот копыт, свист в ушах, упругий ветер, бьющий в
лицо, мускулистая мощь красавицы-кобылки по кличке Ночка и спокойная сила
отца-всадника...
Как же не хотелось, чтобы в одно мгновение все это обрывалось! Но...
Зарецкий всегда останавливал Ночку у реки. Вот уже много лет табор
Зарецких кочевал вдоль Волги. А часто и за реку забирался (оттого их и
назвали Зарецкими). Другие ромы смеялись: "Эй, Зарецкие, что за странная
какая любовь к Волге. Любить надо румны-женщину, а не речку!"
Наверно, от этих обидных слов Зарецкие иногда пытались уйти от Волги
куда подальше. Однако ж всегда к ней возвращались. Нет, видно не зря столько
народов называют ее Матушка-Волга!
А потом становилось темно - наступала ночь. Хотелось чего-то
загадочного, страшного. И тогда девочка шла к самой древней кибитке, где
лежала-отдыхала прабабушка Ляля-Болтушка. Из детей к ней ходила только
Кармелита. Даже мальчишки побаивались старуху (хоть никому в этом не
признавались).
Годы иссушили Лялю, когда-то, говорят, страшно красивую. А теперь -
красиво страшную. Целыми днями она лежала в кибитке, потирая искривленные
старостью руки и ноги. Оживлялась Ляля лишь к вечеру, приняв "глоточек
водочки" (только глоточек и никогда больше). Тут-то к ней и приходила
Кармелита, и начинали разговаривать обо всем - обо всем. О Боге, живущем в
высоком небе, о хитром и веселом цыгане Зубчане, прославившемся на всю
Волгу, о жизни, природе, пути, смерти...
А однажды Кармелита захотела узнать о любви.
- Сколько же тебе лет, лачо-хорошая? - удивилась Ляля.
Кармелита подумала, чтоб не ошибиться, и очень уверенно ответила:
- Шесть.
- Тогда понятно, - кивнула старуха. - Большая уже. В следующем году
работать начнешь, с бабкой своей - Рубиной, да с другими женщинами гадать
станешь...
- Да? - удивилась Кармелита, она не знала, что в ее жизни грядут такие
перемены.
- Да.
- Ляля, Ляля! Погадай мне! - защебетала девочка.