"Олег Кудрин. Кармелита: выбор сердца (Кинороман) " - читать интересную книгу автора

Схватки начались днем, когда в таборе мало народу. Все тревожней было
Рубине, она уже точно знала, что сама не справится. И, поймав машину,
повезла дочку в городской роддом. По дороге приговаривала:
- Потерпи, потерпи, родная! Потерпи.
Рада, которая до того бодрилась, начала жаловаться:
- Мама, я боюсь! Мне очень плохо!
- Рада, потерпи, дочь. Скоро в больнице будем! Потерпи!
- Нет. Не надо в больницу, не нужно врача! Ра-мир будет недоволен.
Мамочка, ты же сама все можешь!
- Да Рамир с ума сойдет, если, не дай Бог, с тобой что-нибудь случится.
Все будет хорошо.
По дороге Рада иногда теряла сознание, но, в общем, держалась молодцом.
До больницы домчались совсем быстро. Там им навстречу мигом выкатили
через специальный выход кровать-каталку. Рада пришла в себя. И пока ее
перегружали из машины на кровать, тихонько сказала Рубине, склонившейся над
ней:
- Мама, я умираю...
- Что ты, доченька, нет. Тут врачи - во какие! И с тобой, и с
ребеночком все будет хорошо.
- Нет, мама, я точно знаю. Пусть на моих похоронах поют певчие, красиво
так... как ангелы. И ребеночек... Думаю, у меня девочка... Сделай так, чтобы
у Рамира остался ребенок. А то ему очень трудно без меня будет. Очень! Все
сделай, чтобы у него осталась девочка. Все! Обещаешь?
- Обещаю, дочка. Обещаю! - это последнее, что она сказала дочери.
Две молодые расторопные сестрички покатили Раду в операционную. Она уже
была без сознания. Рубина схватила одну из девушек за полу халата:
- Сестричка, вы ее спасете?
- Я вам не сестричка, я уже акушерка! Спасем, мамаша. Конечно, спасем.
Мы тут всех спасаем!
- И ребеночка тоже!
- И с ребеночком все хорошо будет.
- А как звать-то тебя, красавица?
- Тамара.
- Дай тебе Бог мужа хорошего, богатого. А я - Рубина.
- Хорошо, мамаша, после родов свидимся, когда на внучку поглядеть
придете! А пока - не мешайте!
Двери операционной закрылись.


Глава 1

Неторопливым приволжским ручьем текло время. Тихий, сонный Управск,
взбудораженный резонансным, как говорят в столицах, судебным
разбирательством, успокоился.
Но не весь.
Астахов, как ребенок, радовался чудесному освобождению Максима. И все
приставал к Форсу с вопросом, не следует ли поднять гонорар. Но Леонид
Вячеславович умел при острой необходимости казаться благородным и
практически бескорыстным. "Да что Вы! Николай Андреич! Не стоит обо мне так
беспокоиться, ей-богу! - отвечал он смеясь. - Вы и так заплатили по ставке