"Кирилл Кудряшов. Черное безмолвие" - читать интересную книгу авторавспышку и пошлют мобильный отряд на разведку. Вот только, пока они дойдут,
все будет уже кончено. Или я их, или они меня. Иного не дано. Ошалевшая от свободы ракета с радостным шипением уходит ввысь. Перпендикулярно ей по белой россыпи на черном насте, тоже шипя, но не от радости, а от ярости, бросаюсь вперед я, и не смотря на то, то все мои органы чувств нацелены сейчас на противника, а не на саму себя, что-то подсказывает мне, что я лечу быстрее ракеты. Отработанным до автоматизма движением я вырываю нож из ножен. Чуть искривленный охотничий нож, с которым мой отец ходил в леса задолго до войны. Нож, помнящий кровь волков, у которых еще не появились копыта, и мех белок, еще не ставших опаснее рыси. Я бросаюсь на Виктора, и проскальзываю у него под рукой, успев полоснуть ножом по тонкой свинцовой ткани кажущегося таким прочным защитного костюма. Раздается треск, совсем как от раздираемой сильными руками обычной ткани, а затем испуганный свистящий выдох, когда нож вспарывает моему противнику бок. Я торможу почти мгновенно, разворачиваюсь на месте, и с силой отталкиваюсь от наста, вновь бросаясь в атаку. На мгновение его взгляд встречается с моим, и в его глазах я читаю ужас и мольбу о пощаде. Пощады не будет! Не знаю, кого ты позвал сюда, но я порешу их всех вот этим самым ножом. За "тройку", за погибших друзей, за весь этот рухнувший мир! Удар обманка в грудь, и он покупается на него, как подросток на школьной тренировке карате. Открывает голову, пропуская нацеленный в нее удар. И я бью, но не лезвием - со всего маху я врезаюсь в стекло шлема рукоятью ножа, кроша стекло на сотни мелких осколков, тут же впивающихся в Он кричит от боли и падает на колени, пытаясь закрыть окровавленное лицо руками. Бормочет что-то бессвязное... Что ж, теперь я готова его выслушать. У него есть время на то, чтобы рассказать мне все, как есть - кому он подал сигнал, и что им нужно от меня. Я замираю с ножом в руке в полуметре от него, занеся нож для удара. Даже будь у него оружие, в чем я, лично, сомневаюсь, он не усеет сделать и одного выстрела. Моя реакция сейчас быстрее пули... - Сколько их? - спрашиваю я, глядя на него сверху вниз. Он не понимает моего вопроса - лишь елозит по изуродованному лицу окровавленными руками. - Не убивайте меня... - бормочет он. - Не убивайте! Я не хотел! Мне приказали! - Сколько их? - я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно более сурово и безучастно, но мне это удается с трудом. Я уже слышу рев двигателей нескольких снегоходов в паре километров отсюда. Они будут здесь меньше, чем через десять минут. Сколько снегоходов может быть у отряда мародеров? Два? Три? Пять? Десять? - Много! - выкрикивает Виктор, если его, конечно, в действительности зовут именно так. - Я не знаю точно! - Что им нужно от меня?! - в том, что именно от меня, я больше не сомневаюсь. Слишком явной была реакция этого ничтожества на то, что я бегун. А как он заинтересовался моим спутником, думая, что и он не обычный человек... |
|
|