"Анатолий Кудрявицкий. Трубами слав не воспеты...(Малые имажинисты 20-х годов) " - читать интересную книгу автора

Исчезновение текстов объяснить легко - в последующие годы исчезали не только
стихи, но и люди.
Пожалуй, наиболее даровитым из молодого поколения московских
имажинистов был Матвей Ройзман (1896-1973). К движению он присоединился
в1920 году. Как вспоминает Шершеневич,[3] Ройзман "взялся за дела горячо...
и скоро выдвинулся из рядов молодежи". В 1922 году вышел в свет стихотворный
сборник Ройзмана и Шершеневича под интригующим названием: "Мы Чем Каемся".
Цензура, составив из первых букв аббревиатуру МЧК, книгу запретила, чем лишь
способствовала росту популярности поэтов. Имажинисты вообще любили
"скандальчики" - вспомним, как они самовольно "переименовали" в свою честь
московские улицы. Мандельштам лишь мечтал об "улице Мандельштама", а Есенин,
Кусиков и иже с ними просто повесили таблички с новыми названиями на
центральных улицах Москвы. Обошлись без всякого Моссовета. Говорят,
"Есенинская" и "Кусиковская" провисели долго... В другом случае Ройзману,
напротив, довелось погасить назревавший скандал - он с присущим ему тактом
помирил Есенина с Пастернаком, когда те в очередной раз прилюдно ссорились.
Стихи Ройзмана своеобразны - ни у кого из имажинистов (может быть,
кромe Есенина) не найдешь столь болезненной тяги к Красоте:

И тужи, и плачь о прошлых,
О пунцовых песнях сентября!

Поэт жалеет, что "Заперта Россия в северную плесень", в душе его живет
"мечта о библейском Востоке", побуждавшая его создавать столь гармоничные
стихотворения, как "Пальма". Но в родной стране поэт ощущает не только
"радость гибкую", но и "вековую боль". Есть у Ройзмана и пророческие строки
(1924 года):

Преображенная Россия
Сбирает звезды в короба.

И, чтобы читатель не думал, что речь идет о каких-то поэтических
красотах, поэт поясняет:

...рыбкой в коробе трепещет
Моя мятежная звезда.

Мы хорошо знаем, в какие короба собирали "звезды" в 1937 годy и даже
раньше. Сам Ройзман уцелел - ценой отказа от поэзии. Выпустив в 1925 году
последний, четвертый поэтический сборник "Пальма", он в дальнейшем писал
прозу - сначала "нашумевший", по отзыву Шершеневича, автобиографический
роман "Минус шесть" (1928), а в тридцатых годах - идеологически выдержанные
приключенческие романы, после войны перейдя вообще в детективный жанр. И
можем ли мы его за это осуждать? Так замолк один из самых интересных
"поэтических голосов" среди имажинистов.
Но бывало и по-другому. Примером тому - судьба талантливого
крестьянского поэта Алексея Ганина (1893-1925), вслед за своим другом
Сергеем Есениным "попробовавшего себя" в имажинизме. Вместе с Есениным и
Мариенгофом он участвовал во втором имажинистском коллективном сборнике
"Конница бурь", затем выпустил несколько рукописных сборников своих стихов.