"Татьяна Кухта, Людмила Богданова. Стрелки." - читать интересную книгу автора

Погуляйте.
- Как же так? - экскурсовод растерянно оглянулась. - У нас график!
- Врежусь в первый столб, будет вам график... Голова у меня от жары
кружится, ясно?
И, не обращая больше на нее внимания, лег на траву, закинул руки за голову
и умиротворенно прикрыл глаза.
В общем-то, он был прав, этот грубоватый шофер. В Ландейл мы приедем в
самую жару, не до экскурсий, в автобусе духота, и лес... Он обступал нас
со всех сторон, огромные ели верхушками подпирали небо, и автобус казался
заводной игрушкой рядом с их обомшелыми необхватными стволами.
Трава похрустывала под ногами. Под елями неровными кругами лежала плотная
прошлогодняя хвоя. Валялись шишки. Я подняла одну - растрепанная. Белка
потрудилась.
Какие громадные ели... Сколько им может быть лет? Может, они были уже
большими деревьями, может, только выбивались из-под земли, когда по этой
дороге шли в Хатан светловолосые брат и сестра , бродячие лицедеи. Или не
по этой? Или здесь тогда не было ни леса, ни дороги? Прошло ведь пятьсот
лет, а земля тоже меняется, хоть и не так быстро, как люди. А память
ничего не рассказывает мне, молчит она, моя странная память...
Я вертела в пальцах шишку. Спутники мои разбрелись по лесу, весело
перекрикивались, но эти голоса, гул качающихся елей доносились до меня все
глуше и глуше. Когда же это началось? Еще год назад я работала в Институте
у Маэры и считала биотронику своим единственным призванием. Маэра, кстати,
тоже так считал, а его слово в институте значило много. Шла серия опытов,
шла на редкость неудачно, провал за провалом, Маэра нервничал, доставалось
и младшим сотрудницам, и мне самой, и вот после очередной неудачи я,
расстроившись вконец, ушла домой спать.
И едва я успела свалиться на кровать в комнате гостиницы, которую привыкла
называть домом, как пришел сон. Мне снилась долина в осеннем лесу,
поросшая редким чахлым кустарником, желтела листва, мокрая после дождя
глина расползалась под сапогами. Да, на мне были высокие, выше колен
сапоги, кожаная куртка с широкими рукавами, и поверх ее кольчуга, ее
железные колечки тускло поблескивали, и у широкого пояса в причудливо
сплетенных ножнах висел меч, я знала, что он называется кордом. Я шла по
этой поляне, подминая сапогами низкие кустики и вялую траву, а рядом шел
человек, одетый так же, как я, только меч у него был огромный, двуручный,
и сам он был на голову выше меня. Он что-то говорил, склоняясь ко мне,
убеждал в чем-то, темные глубоко сидящие глаза хмурились; но слов я не
слышала. Я не слышала своего голоса, когда отвечала ему и почему-то
смеялась. Зато я видела все очень четко: от капли дождя, застрявшей в
темных жестких волосах моего спутника, до полустершейся резьбы на рукояти
его меча, до мокрой ветки, качавшейся в пяти шагах от нас.
Внезапно я проснулась и долго лежала с бьющимся сердцем, недоуменно глядя
в низкий потолок гостиничной комнаты. Не может быть, чтобы это был сон!
Пахло сырой глиной и прелыми листьями, короткий меч бил по бедру, и
тяжесть кольчуги...
Я заснула вновь в тайной надежде, что сон вернется, но этого не случилось.
Приснилось другое. Я стояла на крепостной стене меж зубцами в рост
человека, а далеко внизу расстилались ослепительно зеленые поля,
иссеченные белыми нитками дорог. Дул ветер, такой сильный, что я