"Евгений Кукаркин. Я - кукла" - читать интересную книгу автора

В темных комнатах коттеджа завозились солдаты.
- Свои. Это я, Казначей.
Скрипнула, висящая на одной петле дверь. Кто- то выругался в темноте.
- Сержант, где сержант? - по комнатам заметался свет фонарика.
- Я здесь. - отозвался я.
Свет фонарика ударил в глаза и я прикрылся рукой.
- Убери фонарь. Что у тебя? - вспыхнуло еще несколько огоньков, которые
осветили комнату и лицо Казначея. Оно было мокрым и грязным, на нем резко
выделялись усы с блестевшими, под лучами света, капельками воды.
В этих комнатах расположен мой взвод. Это люди разной национальности,
все наемники, по разным причинам, приехавшие защищать славянскую Сербию. Они
говорят на разных языках, но больше на английском и русском. Они разные:
сильные и слабые, умные и тупые, бандиты и порядочные. Война сковала их в
прочный узел, хотя многие не понимают зачем и против кого они воюют. Я помню
все их трудные фамилии и имена. На фронте фамилии, среди солдат, как- то
стерлись и каждый получил прозвище, которое стало практичными и краткими.
Эти клички, даже не выражают характер, но приклеились к ним так прочно, что
некоторые забыли фамилии и имена своих товарищей.
- Сержант, Шип и Сверчок убиты. - Казначей выдохнул эту фразу и, набрав
воздух, добавил- Они через холм, сюда, несли бачки из- под пищи, но, видимо,
на полосе появился снайпер, они и попались.
Холм, о котором говорил Казначей, находился перед коттеджем и закрывал
нас от фронта. Я вытащил карту, развернул и осветил наш участок. Со стороны
фронта холм был голый, весь перепаханный огородами. Эту лысину зажимал с
одной стороны густой орешник, а с другой- яблоневый сад. От линии окопов до
вершины холма- метров триста. На этом пространстве, сейчас, лежат наши
ребята. А снайпер, наверняка, сидит не в окопах противника, а на нейтральной
полосе. Самое противное, это первый случай, когда снайпер стреляет по ночам.
Вот и у них появились приборы ПНВ. Но то, что кто- то стреляет в дождь, в
темноте и на таком расстоянии, говорит о том, что это профессионал и он
недавно на фронте.
Те, что лежат на холме, мне хорошо знакомы. Шип- русский, из
Краснодарского края. Его фамилия - Шипов, звали Андрей. Свою кличку, Шип
получил от своей фамилии, где оторвали последний слог. Он пришел к нам три
месяца назад и мы с ним быстро стали друзьями. Сверчок - молдаванин, его
фамилия Матрич, когда я пришел, он уже был во взводе и я воспринял данную
ему кличку, как и все окружающие. Ребята имели боевой опыт: Сверчок в
Приднестровье, а Шип болтался у Осетинов во время их конфликта с Грузией.
Конечно, вытаскивать их надо сейчас, пока темно. Днем всю плешку
изуродуют минами и снарядами, только сунься, к тому же, она простреливается
на сквозь. А идти надо, может быть из них кто- то ранен.
- Казначей, а как ты их увидел? - он сразу меня понял. Ткнул свой
грязный палец в карту.
- "Мухи" пустили ракету, а я был вот здесь, в окопе. Оглянулся назад-
холм виден, как на ладони. Их, лежащих, не сразу разглядишь, а вот бачки, из
под пищи, заметны. Дождь идет и бачки от вспыхнувших ракет, переливаются как
глянцевые. А потом, я сюда кустарником прошел. Два раза падал, грязищи до
черта.
Я подошел к телефону.
- Мне четырнадцатого. - Где- то на конце провода раздались щелчки,