"Евгений Куклин. Монсеньер (театральный рассказ)" - читать интересную книгу автора

Собеседник выдержал паузу и продолжал с легкой обидой и чуть тише:

- Этого следовало ожидать. Мы сходим в безвестность задолго до смерти.

Когда о смерти говорят вслух, у меня возникает неловкое ощущение за
смертность божеского творения и желание сменить тему.

- Вы были так известны?

- Хо-хо, мало сказать, я был премьером без малого пятнадцать лет.
Пятнадцать лет - на первых ролях. Сначала в одном, потом пригласили,
перешел в другой, надо же расти, и знаете, увел часть публики, верной мне
публики. А роли? Я выбирал любую, мог спасти самый бездарный спектакль.
Может быть и зря... Но знаете, - никаких конфликтов. Не было их у меня.
Иных может быть это и возбуждает, но я с легкостью, как ножик в масло,
входил в любую роль, мог кататься по сцене, скрежетать зубами, зрители
хватались за валидол, а мог мягко на полутонах... Конечно, я мог на кого-то
накричать, поиграть с режиссером, но без капризов, не как кошка с мышкой, а
как достойные партнеры. Иной раз устроишь словесную баталию, а вокруг
внимают, пустят потом шепотки, но все прилично, репутация у меня была
безупречной. И отношения дружеские со всеми, с коллегами, с дирекцией, с
рабочими, тогда редко встретишь средь них прохвоста. Гримерша, Эмма
Петровна, души во мне не чаяла, если возможность выпадала, кусочек
спектакля посмотрит, и в перерыве советик дает, и знаете ли, - дельный. А
когда мне звание дали, такой банкет устроили, я все цветы в охапку собрал и
ей подарил, а она выбрала несколько цветочков, и на ухо шепчет, что любит,
и опять же советует кому цветы подарить, что б не обидеть никого и красиво
было. В общем, не женщина, а ангел-хранитель.



И длилось так, живу, играю, и все прекрасно, жизнью не обижен, жена пригожа
"прекрасная хозяйка. И я любил, вначале пылко, и уважал, по настоящему, до
конца если, какой роман и случался, допускал, то вдали от дома, что б ни
звука до ее ушей. Частенько на фестивали выезжали, заграница, Чехия,
Болгария - гастроли.

И без гримас, без пошлостей прошу, а увлекался, жаден до жизни был, и не
старик благообразный, а в мышцах кровь играет, и действия, игры душа ждала.
Мне сейчас различить трудно, что в двадцать, а что в тридцать я ощущал,
какие испытывал чувства, а вехи есть, остались события, мне и звание дали -
еще сорока не было, а чувства не то чтобы не помню - не различаю от своих
героев. А представь, диапазон - Шекспир - Ричард III, Лермонтов - Арбенин,
Чехов - Астров, а источник один. С суконным рыльцем в калашный ряд не
пролезешь, здесь страдания, страсти высшей пробы нужны, чтобы душу, как
кишки из нутра вынуть и на кон поставить. А где наитие взять и силу? От
бога? И так - и отговорка. Хоть чуть-чуть, а и в жизни к этому прикоснуться
надо. И я на многое решался, думал, прикоснусь, а остальное додумаю. И с
гримершей, Аллой Петровной, я уж упоминал, был роман, обреченно-любовный, и
с честью я из него вышел, ангел-хранитель - моя режиссура, и исполнение