"Алексей Николаевич Кулаковский. К восходу солнца " - читать интересную книгу автора

испугался, услышав про немцев, а хозяйка просто ошалела: голосит на всю
улицу и готова горло мне перегрызть за корову. Видя, что машины теперь уже
не взять, я стал нажимать на шофера, чтоб он бросил все и пошел со мной. Он
человек местный, подумал я, знает тут все вокруг. Потребуется нам такой
человек. Хлопец уже вылез из кабины, а тут хозяйка как бросится на меня и
зацепила руками за мой бинт. Пришлось пойти на грех: рванул ее за кудлы и
подался в малинник. Пока она там голосила, я уже на загуменье был. Жито тут
хорошее, мне, человеку низкорослому, и пригибаться особенно не приходилось.
Иду, а по шоссе гитлер прет. Он, нечистая сила, туда - я назад, навстречу
ему. И радостно мне на душе, что не убегаю от него, и страшновато.
Шофер больше не задавал Грицко вопросов. Возвращение кавалериста в
лагерь тронуло всех бойцов. Хотя он ничем не помог лагерю, хотя и теперь еще
не было известно, что делать, но у каждого на душе стало посветлее. Грицко
помог уже тем, что пришел сам.
- Напрасно, выходит, я носилки мастерил, - только и сказал шофер.
- Носилки как раз потребуются, - задумчиво проговорил Машкин. - Боюсь,
что мало будет одних.
Несколько минут в лагере царила тишина, казалось, каждый обдумывал
какое-то предложение. И хотя никто не мог сказать ничего определенного, всем
было ясно, что прежде всего надо отойти от дороги, что до утра на этом месте
оставаться нельзя.
- Пойти нам со Светланой в деревню, - словно размышляя вслух, сказала
Зина. - Попытаться там найти людей, чтобы пустили в какой-нибудь сарай,
помогли перенести раненых? Но нас же не три человека... Кто же пустит?
- И гитлер в деревне, - добавил Грицко.
- В деревню вряд ли можно, - усомнился и Машкин.
Его поддержали почти все бойцы.
- Значит, надо выбирать место пока что тут, - сказала Зина и как-то
особенно внимательно взглянула на Грицко. Она себя чувствовала неловко перед
этим бойцом. Парень был, пожалуй, даже моложе ее, низкорослый, худощавый, а
выдержка у него такая, что каждый может позавидовать.
Машкин встал.
- Пошли! - сказал он шоферу, видимо не желая беспокоить очень уставшего
Грицко.
Но Грицко поднялся быстрее шофера, и они втроем отправились выбирать
место поудобнее.
Наступила ночь. Теплая, короткая, но темная-претемная и немного
влажная. Было странным то, что ночь принесла и тишину, хотя не очень уютную,
но все же тишину. Даже на шоссе стало спокойно.
Зина не верила в эту тишину, ей все казалось, что это обман, что в
такой суровой обстановке не может быть тишины даже глубокой ночью. А
Светлана словно ожидала этого покоя: она прижалась к Зине, подогнула чуть ли
не к самому подбородку голые коленки и заснула. Один боец, раненный в ноги,
зашевелился, вытянул из-под себя шинель и заботливо накрыл ею девочку.
- Спасибо, - сказала Зина, - но вам же самому будет холодно.
- А я вот соломки под себя, - сказал боец и протянул руку, чтобы
вырвать несколько горстей зеленого, но уже колосистого жита.
- Я вам помогу, - сказала Зина и, осторожно отодвинувшись от Светланы,
положила ее голову на снопик. Подавшись немного в сторону, она обеими руками
стала рвать упругие, но ласковые, уже повлажневшие от росы колосья жита.