"Алексей Николаевич Кулаковский. Квартиранты " - читать интересную книгу автора

Ну как же стучать в такой поздний час, как осмелиться нарушить сон
утомленных за день людей?
И парень присаживался на лавочке на веранде, ожидая какого-то
неизвестного, странного случая, который бы помог ему вдруг очутиться в своей
уютной комнатке. Раза два такой случай выпадал. Дуся замечала его через
окошко, а может, шаги слышала и поспешно открывала двери.
Потом стало еще сложнее. Однажды Павел, идя домой, издалека заметил,
что одно окно в доме Бузы светится. Обрадовался: значит, кто-то не спит еще,
значит, можно смело постучать. Увидев же, что свет горит в комнате Дуси, он
почувствовал неловкость гораздо большую, чем прежде. Опять не осмелился
постучать, и опять в нерешительном ожидании чего-то сел на лавочку на
веранде.
Однако почти в тот же миг вышла на веранду и Дуся.
- Что же вы не стучите? - теплым и робким шепотом спросила она. - Я же
не сплю еще.
- А почему вы не спите? - не скрывая благодарности, спросил ее в ответ
Павел.
- Читаю.
- А я уж думал - придется тут на лавочке пристраиваться... Да сколько
там того сна осталось... Чуть посветлеет, и снова на участок... Иначе
бригадиры меня опередят. Ох, и бригадиры у меня, вы бы только знали! Один к
одному! Вот приду к ним и в работе не замечаю, как время летит, как и
день-то проходит. И вот...
Павел обернулся на темную улицу, поглядел на трепетные звезды в
полночном небе.
- Я тоже в последнее время поздно прихожу домой, - сказала Дуся, глядя
в звездную высь. - Нынче в тракторной бригаде была, читку проводила, завтра
репетиция в клубе... Так что стучите смело, я спать не буду...
После этого разговора, как только начинало смеркаться, перед взором
Павла вспыхивал призывный огонек в Дусином окошке. Хотелось бросить все и
спешить, спешить домой, поглядеть в ее глаза, ласковые и немного
тревожные...
А дела удерживали. Тогда становилось невольно жаль эту девушку: ведь
она так поздно сидит и ждет, ждет. Сердился и на самого себя за то, что до
сих пор не смог так организовать работу, чтобы можно было управляться
раньше.
Никодим Петрович после ночного разговора с Павлом стал еще больше
задумчив. Терзали его сомнения. С одной стороны, он сознавал, что если этот
парень сказал, то не отступит, сделает так, как намечено планом и,
разумеется, утверждено где-то повыше; с другой - теплилась еще надежда, что
мелиоратор уважит его, что не может же не подействовать на юношу этот приют,
Дусин чай, словом, все то, что делается для него в доме Бузы.
Попробовал поговорить еще, пытался Дусю склонить на свою сторону и,
когда из всего этого ничего не получилось, когда злосчастная канава еще
быстрее прежнего стала подползать к огороду, выбрал минутку и завел с
мелиоратором такую беседу:
- Вы, Павлуша, Павел Игнатьевич, - очень хороший, почтенный человек. Мы
привыкли к вам, поверите ли, как к родному... Сколько этот дом стоит, не
знавали мы таких уважительных квартирантов. Не было таких... Однако,
Павлуша, дорогой Павел Игнатьевич, в чем дело-то... Скоро ко мне должен