"Александр Кулешов. Рейс продолжается (Повесть) " - читать интересную книгу автора

окна, за которым теперь уже наступило утро...
Речь шла о жизни двухсот человек...
Но разве если б речь шла о жизни всего лишь того крохотного
япончонка, что безмятежно спал на коленях у Ру с приставленным к виску
пистолетом, принималось бы меньше мер, меньше людей участвовало в
спасательной операции, меньше ответственности чувствовали ее исполнители?
Да нет, конечно, все было бы так же.
...Милиционеры приблизились к самолету. Теперь он нависал над ними
своим огромным, казавшимся снизу черным телом, своими гигантскими
крыльями.
Он казался таким высоким. До дверей его, до трапов, до фюзеляжа было
так далеко... Он казался так герметично и надежно закрытым от какого-либо
вторжения извне.
До истечения срока ультиматума, то есть до того, как рассветет,
оставались уже не часы, а минуты.
Уже где-то вдали, на самом краю горизонта, бледнело небо.
Внутри самолета пассажиры, окончательно сломленные этой кошмарной
ночью, неподвижно сидели на своих местах: одни - в полудреме, другие - в
забытьи, третьи - продолжая спать, четвертые - не в силах унять нервную
дрожь, подавить страх.
Дети спали, не выдержав напряжения.
Спали, напившись, как могли, хиппи-бородачи. Дремали по-стариковски
равнодушные ко всему американские туристы. Неподвижные, словно изваяния,
сидели, не закрывая глаз, японцы. Тихо плакали девочки-спортсменки.
Кое-кто из советских дипломатов внимательно и незаметно следил за всем
происходящим, ловя момент, когда, быть может, удастся что-либо
предпринять.
Почти терявший сознание от страха ссутулился в своем кресле
полицейский агент Леруа, понимавший, что следующим убитым будет он.
Мрачно нахмурившись, устремив в пространство суровые взгляды, сидели
летчики в своей кабине, и только стюардессы продолжали неслышно ходить по
салону, разнося воду, подавая последние остатки лекарств, кому-то
массировали сердце, кому-то делали укол. Некоторым пассажирам стало плохо.
Белинда, не скрываясь и не выпуская из руки пистолет, вколола себе
уже третью за эту ночь порцию и теперь боролась с разными видениями,
плывшими перед глазами.
Утиный Нос, казалось, не испытывал ни малейшей усталости. Он так же
внимательно следил за пассажирами.
Ру словно окаменела. Она перекладывала невесомое тельце спящего
ребенка с одного колена на другое и тяжелый пистолет из одной руки в
другую.
И только Рокко неутомимо сновал по самолету, следя, чтобы не
расслабились его помощники, подбадривая их короткими фразами, поглядывая
на часы, периодически напоминая летчикам, что срок ультиматума истекает,
и, возможно, следующей жертвой он выберет кого-нибудь из них.
На щеках его выступила иссиня-черная щетина, глаза ввалились, но
пистолет он держал твердо, и движения его не утеряли ни силы, ни
стремительности.
И вот наступил момент, когда на командном пункте увидели, как из
густого мрака, усиленного тенью самолета, трижды мигнул карманный