"Галина Куликова. Пенсне для слепой курицы" - читать интересную книгу автора

отвратительное предписание забраться к шефу в постель!" Задание явно было с
душком, но что же делать?
В понедельник я впервые за время работы на фирме изменила своим
принципам и явилась на службу в открытом коротком платье. По моим личным
стандартам, это почти что порнография.
Липа даже внимание не обратила на мой вид: все игрища, касавшиеся
взаимоотношений полов, она стойко игнорировала. Если ее кто-нибудь не
втягивал в спор, конечно. Тогда - берегись. Она могла вогнать в краску кого
угодно.
Зато Горчаков, кажется, был слегка озадачен. Еще бы! Я вечно изображала
из себя одуванчик, а тут вдруг голые плечи, длинные ноги - с ума сойти.
- Здравствуйте, э-э-э... - сказал он и, замешкавшись на пороге, тупо
глядел на меня несколько долгих секунд.
Я в ответ мило улыбнулась и в унисон Липе пропела:
- Здра-а-авствуйте!
Горчаков был моей тайной любовью. Мечтой, причем изначально
недосягаемой. Это было примерно то же самое, что влюбиться в какого-нибудь
Тома Круза. Горчакова тоже нельзя потрогать руками, хотя каждый божий день я
подходила к нему так близко, что чувствовала запах его туалетной воды. Он,
конечно, не знал, как я к нему отношусь. Скажи ему кто-нибудь, что он
возбуждает в своей исполнительной помощнице жаркие чувства, думаю, он просто
не поверил бы.
Горчакову исполнилось тридцать лет. Метр восемьдесят два, приятное лицо
со всеми атрибутами мужественности, каштановые волосы, потрясающе
выразительные глаза. Короче, у него были все данные для того, чтобы покорять
женщин. Но он покорил одну-единственную, свою жену. Ее именем он назвал
фирму.
Я ни разу не видела Альбину Горчакову, но мне было достаточно короткого
замечания Липы: она красавица, и ей всего двадцать один год. Поскольку их
сыну Жене недавно исполнилось три, выходило, что брак для девушки был
ранним, а любовь наверняка пылкой. Горчаков постоянно звонил ей по телефону
со службы, интересовался, как дела. Заметьте - не она ему, а он ей. Вот что
такое примерный семьянин! Я до слез завидовала этой женщине.
Раскрыв блокнот, я написала сверху число, потом цифру 1 и старательно
вывела: "Пришел на службу в 10.00, скрылся в своем кабинете". Интересно,
может ли эта информация навредить Горчакову? Через полчаса он вызвал меня к
себе. Кто-то что-то напутал с последним договором. Пытаясь разобраться в
бумажках, я наклонилась над сидящим в кресле шефом, начисто лишив его
возможности избежать близости моего декольте.
В разгар нашего диалога в кабинет зашел заместитель Горчакова Степан
Потоцкий. Этот сразу оценил мой вид, поцокал языком и, позабыв на время о
делах, завел какой-то игривый разговор. Наконец Горчаков напомнил о себе
сухим покашливанием, и я ретировалась. На сегодня достаточно. Я записала в
свой блокнот еще пару пунктов, не забыв упомянуть визит Потоцкого и звонок
шефа жене.
По мере приближения конца рабочего дня на душе у меня становилось все
противнее. Одно дело - стучать на нелюбимого шефа, и совсем другое - на
любимого мужчину. Листок из блокнота жег мне руки. Я сунула его в сумочку и
медленно двинулась в сторону "Белорусской". Все во мне бунтовало против этой
поездки. Ноги не шли, сделавшись пластилиновыми, горло пересохло, руки