"Галина Куликова. Рукопашная с Купидоном" - читать интересную книгу автора

выражением на лице.
- У Лаймы всегда все идет по плану, - еще раз заверил комиссию
Шепотков. - Никаких эксцессов.
И тут помещение центра огласил истошный женский крик. К нему
присоединился топот множества ног, грохот и высокий поросячий визг. Шепотков
бросился к двери, толкнул ее ладошками и вывалился в холл.
- Что, пожар? - крикнул он, увидев толпу людей, несущуюся к выходу. -
Не волнуйтесь, товарищи, мы оснащены огнетушителями! - На бегу он извернулся
и заверил семенящих за ним ревизоров:
- Мы всем, чем надо, оснащены! На случай эксцессов...
Лайма Скалбе тоже услышала крик и поспешила на место происшествия.
Мужская половина комиссии, увидев ее на лестнице, тихонько хрюкнула.
Распорядительница была что надо - светленькая, длинноногая, большеглазая.
Если бы не высокомерный вид, ее можно было бы назвать хорошенькой. Даже
очень хорошенькой. Ревизор вздохнул. Он всегда считал, что карьеристки губят
на корню собственную привлекательность. В самом деле: можно ли увлечься
женщиной, которая разговаривает командным тоном и мгновенно принимает
решения? Эта прилизала волосы и надела туфли на низком каблуке - специально,
чтобы выставить на первый план свои деловые качества и завуалировать
женские. Честное слово, глупо.
Лайма схватила за руку пробегавшую мимо расхристанную мадам, которая
тонко подвывала на ходу, и требовательно спросила:
- Что случилось?
- Яков Семенович! Яша... - запричитала мадам, вырываясь. - Он забрался
на крышу и собирается прыгнуть вниз! Ужас, ужас!
"Так я и знала, обреченно подумала Лайма. - Сегодня непременно должно
было произойти что-нибудь отвратительное". Она еще утром поняла, что день не
задастся. Ночью шел дождь, и пиджак Болотова, забытый на спинке стула возле
открытого окна, безнадежно намок. Болотов рассердился и принялся Лайме
выговаривать:
- Я точно помню, что после программы новостей попросил тебя повесить
мою одежду в шкаф. Мне как раз позвонили, и я ушел в другую комнату. - Он
перекладывал глазунью из сковородки в тарелку, аккуратно поддевая желтки
лопаткой. При этом ни один не растекся: у Лаймы так никогда не получалось. -
В доме должен быть порядок. Если разбрасывать вещи, жизнь превратится в
хаос. У моей младшей сестры всегда все вверх дном. Когда она собирается на
работу, дым стоит коромыслом. Тебе такое и не снилось.
Лайма едва заметно усмехнулась. Знал бы Болотов, в каком сумасшедшем
доме она выросла! Ее мать была художницей, творческой личностью, и поэтому
они жили, как хиппи. В доме постоянно ночевали посторонние, все они ели,
пили и творили, не обращая никакого внимания на девочку. Уроки ей
приходилось делать среди куч барахла, в комнатушке, пропахшей красками,
олифой и растворителями.
В точности так жили сейчас ее бабка и тётка. Они собирали по помойкам
ветхую мебель, приводили ее в порядок и расписывали цветами и фигурами
фантастических животных. Некогда шикарная квартира с большим холлом,
кладовками и лоджией стала похожа на разгромленный склад старых вещей. На
сегодняшний день две эти женщины оставались единственными родственницами
Лаймы. Она любила их, но жить, как они, отказалась категорически. И изо всех
сил боролась с генами, которые то и дело подбивали ее на всякие глупости.