"Валентин Куликов. Пророки желтого карлика" - читать интересную книгу автора

в альпинистских доспехах, с огромным рюкзачищем за спиной.
То коротко подстриженный, тощий, бледный после досрочно сданной сессии,
в гимнастерке, кирзовых сапогах и тоже с рюкзаком - таким он был, когда я
его на сборы пришла провожать и рыдала на вокзале как самая последняя
дура, а потом, как только лейтенант отвернулся, прыгнула в тамбур и
доехала с ребятами до самой Тулы... Никогда мне не забыть Ленкиного
выражения лица, она осталась одна на перроне и даже вслед не помахала, так
растерялась. Тот день все решил. Не явись я с повинной, быть бы Ленке, а
не мне его женой.
А в чем, собственно, я была виновата?
Всего-навсего в походе, еще в десятом классе, ушла ночью купаться с
физруком. Он же спрашивал ребят, кто пойдет, всех позвал. Кто же виноват,
что они предпочли песни петь у костра, а не купаться под луной? Мне бы
тогда сразу Пашке признаться, я, мол, всем девчонкам назло пошла: в этого
физрука все девы из двух десятых и двух девятых классов были влюблены до
умопомрачения... А я решила: пусть мой Атос поревнует, посмотрим, что
дальше будет. Вот и посмотрела... Стал Ковалев студентом, прописался в
институтской библиотеке, и уж тут Ленка оказалась самым нужным человеком.
Она из-за него два раза работу меняла, по мере возрастания Пашкиных
профессиональных и интеллектуальных запросов: сначала перешла в городскую
публичную научно-техническую библиотеку, а потом в историческую. И привык
он к ней, вроде как к книжному шкафу. Вобщем, дороговато мне эта его
привычка обошлась.
Через два года мы встретились в школе на встрече бывших выпускников. Он
едва мне кивнул и чуть ли не три часа простоял у окошка с нашим физиком,
Евстигнеем. Математичка, конечно, и тут своего не упустила, свела со мной
давние счеты. Она сразу поняла, что я маюсь от неразделенной любви,
подошла и, задумчиво глядя Пашке в спину, говорит:
- У твоего Ковалева, Марина, большое будущее. За всю мою педагогическую
деятельность у меня был пока всего один такой ученик.
Пол-ночи я тогда проревела белугой, всю подушку намочила, даже
вспоминать тошно. А позвонить, повинится - гордость не давала, как же,
первая красавица в школе, Мальчишки наперебой портфель таскали, никто ни
разу за косу не дернул, и вдруг сама звонит...
Девушки-подруженьки разное советовали.
Давай, мы ему позвоним, поболтаем о том о сем, а потом, вроде бы между
прочим, скажем, что Маринка тяжело заболела... И уж если он тебя еще
любит, то сразу прибежит. Или так можно сделать: у Генки Саламатина,
лучшего школьного друга, где Пашка часто бывает, книжку какую-нибудь
редкую попросить. А вдруг там и встретитесь... Но самым лучшим
предложением было собрать на вечеринку весь класс. Так и решили, ждали
только удобного случая, чтобы все получилось, как говорится, без
подтасовки, И Его Величество Случай представился.
Приехал Витька Кирюшин из Ленинграда, после долгого плаванья. Всех
однокашников, у кого были телефоны обзвонил, соскучился без вас, ребята
говорит, надо встретиться, погудеть. А Пашка был с ним в школе -
неразлей-водой. Но телефона у него тогда не было, они с матерью только
въехали в новую квартиру на Юго-Западе. Послали к нему нарочным Генку.
Вернулся он часа через три, рассказывает, что, во-первых еле-еле отыскал
их новый дом, а во-вторых, еле-еле Ковалева уговорил. Сначала, дескать,