"Пантелеймон Кулiш. Чорна Рада (Укр.)" - читать интересную книгу автора

IV

Весело й тяжко згадувати нам тебе, старий паш дiду Ки║ве! Бо й велика
слава не раз тебе осiяла, i великi┐ злигоднi на тебе з усiх бокiв
збирались. Скiлько-то князiв, лицарства i гетьманiв добуло, воюючи за
тебе, слави; скiлько то на тво┐х улицях, на тих старосвiт ських стогнах,
на валах i церковних цвинтарях пролито кровi християнсько┐' Уже про тих
Олегiв, про тих Святославiв, про ти ясири половецькi┐ нiчого й згадувати.
Ту славу, тi┐ злигоднi вибила нам iз голови безбожна татарва, як уломився
Батий у тво┐ Золотi ворота. Буде з нас i недавнiх споминок про твою ру┐ну.
Iще ж от i дванадцяти лiт не налiчив Шрам, як у той нещасливий
Берестецький рiк прийшов до Ки║ва Радзiвiлл iз литвинами, усе попалив i
пограбував, а мiщане, сiвши на байдаки, мусiли до Переяслава втiкати.
Та люта пожежа iще не зовсiм загладилась: куди не кинь оком, усюди
виден був по ┐й прослiдок. На коморах, на станях, на огорожах, помiж
свiжим деревом чорнiють колодки, а iнде гарний колись сад стоiгь пустирем
незагороджений; на спустошалому дворищi стирчать тiлько печi да ворота; а
де чи дiлованн║, чи щит над ворiтьми, чи яка хоромина, то все те нове, iще
й дерево не посинiло.
Смутно було дивитись Шрамовi на тi┐ признаки пожежi. Тiлькi й краси
було в Ки┐вi, що церкви божi, да городи з червоними маками, да ще тi┐ гори
крутоярi, з зеленими покотами.
Тодi ще трохи не весь Ки┐в мiстився на Подолi, Печорського не було
зовсiм, а Старий, або Верхнiй, город пiсля Хмельниччини безлюдовав. Де не
де сгояли по Подолу кам'яницi; а то все було дерев'яне, i сини з баштами
круг Подолу, i замок на горi Киселiвцi. Улицi були узенькi, плутались то
сюди, то туди; а iнде замiсть улицi майдан, i нiхто його не забудову║, i
нiчого на йому нема, тiлько гуси пасуться.
Iду┐ь пашi прочане по тих закоулках, аж дивляться - посеред улицi
збились вози у купу. Шрам послав сина прочистити дорогу. Поскочив Петро до
возiв, гляне, аж._ за водами, коло хати, перед ганочками, сидить юрба
людей. Посерединi килим, на килимi пляшки, чарки i всяка страва.
Петро зараз догадавсь, що се, мабуть, чоловiковi дав бог родини абощо,
так на радощах часту║ вся кого, хто б не йшов або ┐хав улицсю. Юрба гостей
зiбралась уже чималенька, i все були мiщане. Знатi були мiщане раз уже з
того, що не носили шабель,- тiлько нiж коло пояса: однi пани да козаки
ходили при шаблях. А вдруге, знатi були з того, що пiдперiзувались по
жупану, а кунтушi носили наопашки (тодi було коли не пан або не козак, то
по кунтушу й не пiдперiзуйсь, щоб iнде носа не втерто). Iще ж iз того були
вони знатi, що не важились ходити у кармазинах: ходили тодi в кармазинах
тiлько люде значнi да шабльованi, а мiщане одягались синьо, зелено або в
горохвяний цвiт; убогi┐ носили личакову одежу. Через те козаки дражнять
було мiщан личаками, _а мiщане дражнили козакiв кармазинами.
Гостi сидiли за трапезою не мовчки: балакали таки й геть-то
голосненько, що Петро мусив добре гукнуть через вози "Добридень".
Обернулось тодi до нього двi чи три голови.
- Пане господарю! - каже.- I ви, шановная громадо! Просить паволоцький
Шрам пропуска через табор,
Скоро назвав Шрама, зараз деякi повставали да й дивляться; а господар
пiзнав Петра да й каже: