"Геомар Георгиевич Куликов. Юрьев день (детск.) [И]" - читать интересную книгу автора

в гору пошел - - княжьим стремянным стал. Да и любили Митьку за веселый
нрав и незлобивость. Не чета был завистливому и мстительному Ларьке.
Свернули в хлев-конуру, где Ласка с Бураном жили. Лишнего места нет. Но
и не тесно. Пол глиняный, как и в сенях, песком посыпан. Низкие широкие
скамьи-нары устланы свежим пахучим сеном. На них спят Ласка и Буран.
Оконце небольшое, дощечкой задвигается в ненастье. На полке щетки лежат -
борзым шерсть вычесывать.
- Подожди малость, - сказал Митька, - я быстро.
Борзые за ним было. Митька негромко:
- На место!
Поджали хвосты собаки, морды опустили. На нары послушно залезли.
- Так-то! - довольно заметил Митька.
Сидит Тренька в собачьем хлеву - светло и весело на душе. Ласка головой
в колени уткнулась. На Треньку доверчиво глянула.
Принялся Тренька Ласку по голове гладить, за ушами чесать,
приговаривать:
- Ласочка, милая... Собака хорошая...
Жмурится Ласка от удовольствия. О Тренькины колени мордой трется.
Митька вернулся. Поставил на нары горшок. Развернул тряпицу, и все трое,
Тренька, Ласка и Буран, носами повели. Вкусный дух шел от горшка!
Проглотил Тренька слюну. Буран с Лаской облизнулись.
Достал Митька из-за пазухи деревянную расписную ложку. Протянул Треньке.
- На, ешь!
Взял Тренька горшок, крепко к животу прижал, ложку в него запустил:
большущий кусок горячего мяса достал.
- Есть мясо-то! - воскликнул торжествующе. Увидел Митькины улыбающиеся
глаза, засмеялся: - Ты, поди, и раньше знал, да?
Ничего не ответил Митька. Да и что отвечать? Рассказывать, как весь
месяц, пока Треньки не было, ждал его терпеливо и каждое утро готовил
такое вот угощение?
Ест Тренька вкусное горячее мясо с распаренной овсянкой. Буран и Ласка
с нар соскочили, ему в рот смотрят, слюну на пол роняют.
Опомнился Тренька.
- А им?
- Они вволю едят. Поболее и получше, чем вы с маманей... - Покачал
Митька укоризненно головой: - Не стыдно, Ласка? А тебе, Буран? Утром досыта
тем же мясом с такой же овсянкой кого кормил, а?
Словно поняли борзые Митькины слова. Морды отвернули: а мы, мол, что?
Ничего. Просто так смотрим...
Щедр был князь на корм для собак. Понятно, и людям,что при псарне
находились, вкусной собачьей еды перепадало. Не как другим холопам, что
иной раз впроголодь жили.
Торопится Тренька. А вдруг кто увидит и старшему борзятнику аль ловчему
донесет? Что тогда? Уже остатки со дна горшка выскребал, когда пала на
него тень человека, появившегося в дверях. Поднял голову Тренька и ложку с
перепугу уронил. Стоял перед ним толстомордый рябой малый с перевязанной
ногой.
Ларька! Забилось часто-часто Тренькино сердце. Ласка с Бураном
зарычали. Ларька на них не обратил внимания, спросил у Митьки:
- А ну как ловчему аль самому князю скажу?