"Виктор Куликов. Первый из первых или Дорога с Лысой горы " - читать интересную книгу автора

- Вот этот час и настал? Круг замыкается... Рано или
поздно он должен был замкнуться. Неизбежно. И тогда начнется
круг новый. Так предначертано. Кончается все, но ничто не
кончается навсегда. И удивляться тут глупо. Но
присутствовать при этом? Не знаю, мне как-то не хочется.
- Однако мы уже здесь! - Даме не нравилось настроение
спутника. - Жаль.
- Наверное, на тебя угнетающе действует вид этой
печальной реки, больше похожей сейчас на траурную ленту.
Пойдем отсюда. Нам пора, - Дама взяла Кавалера под руку.
И зыбкое сизое облако мгновенно окутало их, и они
растаяли в нем.
Тотчас же беззвучно растаяло и само облако, оставив на
стертых булыжниках сада только пятно испарины. Которое,
впрочем, серебрилось недолго. И пропало...
Зато чуть раньше в сводчатом окне башни, венчающей дом номер 20 на углу
улиц, названных в честь двух великих отечественных литераторов, ранний
прохожий мог бы заметить необъяснимое золотое свечение.

6

. Архитектор, построивший этот дом, был, по нашему
разумению, законченным и безнадежным романтиком. До мозга
костей. Только так и можно объяснить, каким образом в центре
города, взращенного Волгой, вдруг да и появилось строение с
ужимками и замашками средневекового замка.
Если не брать в расчет проступавшие из стен его колонны
и контуры арок, то в общем и целом интересующий нас дом,
воздвигнутый буквой "Т", напоминал (исчезни окна) крепостную
стену, по верху которой бежали самые настоящие зубцы с не
менее настоящими бойницами и декоративными башенками по
углам замысловатых изгибов стены.
А надо всем этим вздымалась башня со сводчатым окном - тем самым, за
которым ранний прохожий и мог бы заметить необъяснимое золотое свечение.
Однако мы знаем, что прохожих в тот час на улицах не было.
Впрочем, и появись хоть один, и будь он самым наблюдательным в мире,
превращения, которое случилось с захламленной, загаженной, черт знает чем
провонявшей каморкой внутри башни, он не увидел бы. И не увидел бы, говоря
между нами, себе же на пользу. В противном случае тут же, на месте,
непременно свихнулся бы. Потому что превращение свершилось пониманию
неподдающееся.
Из тесной и мерзкой каморка в результате необъяснимого
золотого свечения преобразилась в просторную залу со
стенами, отделанными мрамором, с судорожно разинутой пастью
камина в правом углу от входной двери и потолком настолько
высоким, что могло показаться, будто его нет и вовсе.

По заплеванному полу каморки пробежала подозрительная
рябь, и сделался пол паркетным, тускло поблескивающим там,
где его не устлали ручной работы персидские ковры, сотканные