"Иоанна Кульмова. Но-о, Леокадия! (детск.)" - читать интересную книгу автора

становилась все незаметнее, пока наконец не исчезла. Наверное
растворилась в сумерках. Ведь на небе собрались серые тучи и
мартовские лужи погасли. Только в одной из них золотом горели
брошенные Леокадией лютики.
- Чудес не бывает... - вздохнул Постовой, протирая глаза.
И вернулся на пост.
- Я знаю одну скамейку под мостом, где можно хорошенько выспаться
и забыть про все беды, - вспомнил Алоиз.
Там стоял серый полумрак, пахло сыростью и крысами, над головой
пыхтели автобусы. Алоиз растянулся на скамейке во всю длину, а
Леокадия в нише под лестницей нашла кучу опилок и ужасно обрадовалась.
Опилки пахли точь-в-точь как деревянная крыша в конюшне.
- Это, наверное, и есть черный день, а может, черная ночь, - решил
Алоиз. - Пришла пора съесть тебе последнюю сережку, я нашел ее в левом
кармане, а мне - последний кусочек хлеба, вот он, в правом кармане.
И он дал Леокадии вербную сережку, блестевшую в предвечерних
сумерках, будто капля мартовского дождя. И тут дождь застучал по
мостовой и по пролетам моста, и его монотонный стук усыпил Алоиза и
Леокадию, жующую последнюю сережку.
А потом, хотя ночь еще не наступила, Леокадии стали сниться
удивительные сны - она летала над крышами, дремала в гнездышке над
окном у Алоиза, и наконец, подгоняемая порывами весеннего ветра
полетела вместе с гнездышком по небу.
И вдруг самый сильный порыв ударил ее о пролет моста.
БАМ!
Это Леокадия скатилась с кучи опилок вниз.
- Я не знала, что спина может так болеть! - пожаловалась она.
- Не горюй! - ответил Алоиз, успокаивая ее. - Это все из-за моего
пенсионного хлеба.
Но он не знал, что все это из-за последней вербной сережки и что
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

ЛЕОКАДИЯ И ЗАВИХРЕНИЯ

Самым чудесным было то, что Алоиз вовсе не собирался возвращаться
к Вдове в квартиру на седьмом этаже. Ничего удивительного: кто бы
променял ветер свободы на вонь нафталина, крышу из весенних облаков и
туч на разрисованный подтеками потолок, а дружбу с непредсказуемой
Леокадией на общество монотонной Вдовы.
- Ты знаешь, у меня под лопатками гуляют какие-то ветры и даже
вихри, - жаловалась Леокадия. - Наверное меня продуло ночью.
Теперь, пользуясь хорошей погодой, они грелись на солнышке в
Шестиконном сквере.
- Я люблю твои завихрения, Леокадия, - улыбнулся Алоиз. - И то,
что никогда неизвестно, чего от тебя ждать. Как славно мы с тобой
поездили. Если бы я мог, я бы приделал тебе сигнал и руль, и ты бы
вполне заменила такси.
- Ну уж нет, я слишком люблю наши дрожки и ни за что их не предам,
- возмутилась Леокадия. - Бедняжки, стоят себе скромненько в углу и
помалкивают. И никому не приходит в голову вытащить их из старого