"Иоанна Кульмова. Но-о, Леокадия! (детск.)" - читать интересную книгу автора

- Да, ты такая, такая... - прошептал незнакомец.
- Ничего подобного, - возмутилась Леокадия. - Я моюсь каждый день.
Алоиз чистит меня скребницей.
- Тебя - скребницей? - поразился Господин. - Чистит скребницей
Пегаса?
- И вовсе не скребницей Пегаса, а МОЕЙ собственной. А вы говорите,
что я грязная.
- Я не говорил, что ты грязная. Я хотел сказать, что ты такая...
НАСТОЯЩАЯ. Наконец-то я тебя нашел.
- А вы ее не теряли! - вмешался Алоиз. - Леокадия МОЯ.
- Извини, Алоиз! Но это ты МОЙ! - вскричала Леокадия.
- Ради Бога, Леокадия, не говори со мной свысока! - обиделся
Алоиз. - Это невежливо.
- Только не вздумай снижаться! - воскликнул Господин. - Покажи
ему, что ты знаменитый Пегас, конь, возносящий поэтов на вершину
вдохновения.
- Пегас? Очень может быть, я иногда и сама так думаю.
- Что-то я никак не пойму, Леокадия! Какого лешего ты
разговариваешь с незнакомым? - встревожился Алоиз.
- Ты никогда меня не понимал, Алоиз! Не понимал, что я - Пегас!
- Может, и так, - пожал плечами Алоиз. - До свидания.
- Алоиз! - воскликнула Леокадия и, взмахнув крыльями, опустилась
на землю.
- Останься со мной, - попросил Господин, - а то я утоплюсь в этом
пруду. Я как раз собирался это сделать, потому что я Поэт без Пегаса.
- А я Пегас без Поэта. Скажи, Пегас помогает всем поэтам писать
стихи?
- Ну нет, ты должна помогать только мне. Быть моим собственным
Пегасом. Потому что мы понимаем друг друга. И тогда я не стану
топиться.
- Я очень тронута, - улыбнулась Леокадия. - Меня зовут Леокадия.
- Это не самое лучшее имя для Пегаса. Но ничего, я буду называть
тебя МУЗОЙ.
- Музой? Ну что же, я работала в Музее. Там было много булочек с
салатом.
Но у Поэта не было денег ни на булочки с салатом, ни на морковку.
Деньги он тратил на вина разных цветов и оттенков, которые имелись в
избытке в маленьком прокуренном баре на Можжевеловой улице.
- Я вовсе не люблю вино! - уверял он. - Но мне нравится глядеть
сквозь бокал на красного Пегаса, золотистого Пегаса, белого Пегаса,
который сидит напротив и отныне будет только моим. Давай взлетим
высоко под облака и там я сочиню настоящее стихотворение, о моя Муза,
Леокадия! Но вскоре у Поэта разболелась голова и он больше не думал ни
про стихи, ни про полеты. Они тихонько побрели по Можжевеловой улице,
и Леокадия тоже не думала ни про стихи, ни про полеты, а все искала
глазами в одном из домов окошко на седьмом этаже.
- Интересно знать, где сейчас Алоиз? И не посыпает ли ему Вдова
носки нафталином?
- Ты что-то сказала, Леокадия? - спросил Поэт.
- Да, сказала. Я охотно съела бы сейчас морковку.