"Иоанна Кульмова. Но-о, Леокадия! (детск.)" - читать интересную книгу авторазолота при себе не оказалось.
- Так ты ничего не добьешься, - рассердился Алоиз. - Ты не начальница, а просто глупая гусыня. - Это оттого, что во мне есть что-то от домашней птицы, - с грустью сказала Леокадия. ЛЕОКАДИЯ И СЛУЖБА - По-настоящему править страной можно только в Ратуше, - рассуждала Леокадия. Фонтан перед Ратушей оставался прежним, но Леокадия не могла больше плескаться в радужных брызгах - ведь она теперь была не Леокадией Крылатым Конем, а Леокадией Государственной Персоной, со своим собственным кабинетом, который выглядел точно так же, как кабинеты всех прочих важных начальников, с креслами, в которых очень хотелось покачаться, и с коврами, на которых можно было поваляться. Посреди кабинета стоял стол, а за столом с одиннадцати до трех сидела Леокадия и умирала от скуки. Правое переднее копыто она то и дело опускала в мисочку с тушью и штамповала бумаги, бумажки и бумажонки, а правое крыло ее не просыхало от чернил - одним из перьев правого крыла Леокадия подписывала документы, а вернее ставила возле печати на бумагах, бумажках и бумажонках закорючку. Это занятие и было ее НАСТОЯЩЕЙ СЛУЖБОЙ. Леокадия тосковала - ей так хотелось искупаться в фонтане, полетать, поговорить с Алоизом, ведь его Швейцар не пускал в Ратушу. И лишь вечером, дома, на стенами Ратуши. - Почему ты сегодня приказала выбросить на свалку все карусели? - спрашивал Алоиз. - Впервые об этом слышу. - Но там стояла твоя подпись с печатью. - Ты ведь знаешь, Алоиз, у меня нет очков, и вообще, если бы я читала все эти бумаги, бумажки и бумажонки, мне некогда было бы их подписывать и ставить печать. Какого цвета была эта бумажка о каруселях? - Розовая. - А, помню! Поэтому я ее и подписала. Обожаю розовый клевер! И все же ей жаль было каруселей. - Ничего не поделаешь, - развел руками Алоиз. - Если уж кто дорвался до власти, то непременно натворит глупостей. На другой день Леокадия подписала зеленую бумажку, напоминавшую ей салат, а на зеленой бумажке было напечатано распоряжение - сжечь все старые дрожки. И когда Леокадия узнала об этом, она так огорчилась, что не захотела больше возвращаться в Ратушу. - Я не могу управлять столицей с помощью пера и копыта, - заявила она. - Я слишком люблю клевер и салат, и поэтому не могу править мудро и беспристрастно. За Леокадией на Шестиконный сквер явился Швейцар. - Кто же будет управлять столицей? Нам так не хватает вашего пера! - Я больна, - выкручивалась Леокадия. - Натерла перья во время |
|
|