"Мусса Кундухов. Мемуары " - читать интересную книгу автора

отставку, а на его место назначили полковника Нестерова, образованного и
вполне достойного человека,
Генерал Головин говорил мне, как самому себе, в чем ни мало не
ошибался; доверие его я, видя счастье сородичей моих не в войне, а в
правильной трудолюбивой жизни, ценил и оправдывал по силе возможности.
Вместе с тем я не обвинял чеченцев. Их невольно принудили взяться за оружие.
В 1843 году генерал Головин и генерал Граббе, оба в одно и то же время,
были сменены. На место Головина назначен генерал от инфантерии Нейдгарт. На
место Граббе - генерал-лейтенант Гурко.
Они оба ко мне не благоволили, подозревая меня в сношении с Шамилем.
Поводом к этому послужило следующее обстоятельство.
Старший родной брат мой Хаджи Хамурза не мог равнодушно видеть
русского, кто бы он ни был, и, вопреки тому, что я многих из близких людей
останавливал от намерения перейти на сторону воюющих горцев (убеждая
каждого, что они напрасно боятся за свою будущность и что война эта кроме
разорения ничего народу не представит), напротив того, брат мой, поняв лучше
меня русское правительство, упрекал меня в легковерии. Он постоянно твердил
одно и то же: "Русские на словах, как злая мачеха, утешают счастливой
будущностью, а на самом деле уничтожают все источники нашей будущей жизни,
как на этом, так и на том свете".
Он считал войну эту священным долгом для всякого кавказца, не исключая
и грузин и армян и потому решительно не желая слушать ничего противного,
ушел в Чечню.
Уходом его недоброжелатели мои успели убедить новое начальство в
небывалых моих переписках с Шамилем.
Зная недоверие ко мне генерала Нейдгарта, я подал ему докладную записку
о назначении меня на службу поблизости дома отца моего во Владикавказский
военный округ, на что корпусный командир охотно согласился (не желая иметь
при себе подозрительного человека). Я тоже с особенным удовольствием оставил
главную квартиру, где, не пользуясь доверием, не хотел быть лишним
человеком. Между тем чеченцы и главный наиб их Ахверди Магомет, не менее
того не верили чистосердечному переходу к ним брата моего, считая его за
русского агента, казнили проводника его в Чечню, а самого под строгим
караулом отправили к Шамилю. Дав ему верных за себя поручителей, брат
получил полную свободу, а также обещание, что вскорости будет назначен
наибом7.
Я же, руководствуясь спокойной совестью, продолжал по-прежнему
безукоризненно исполнять долг человека службы, в чем начальник мой, генерал
Нестеров был убежден как нельзя больше и потому постоянно до смерти его (в
чине генерал-лейтенанта в 1849 г.) я был с ним в отличных отношениях. Он был
одним из редких русских начальников, которого подчиненные ему тагаурцы и
назрановцы до того полюбили и уважали, что милиция от них в большом числе
находилась при слабых его отрядах и служила гораздо усерднее и полезнее, чем
солдаты и казаки. (Правительство нисколько не оценило их службу),
При кратковременном командовании генерала Нейдгарта, силы Шамиля быстро
росли: сильное Аварское ханство и Акушинское общество восстали против
русских и подчинились Шамилю (после смерти Ахметхана).

ГЛАВА ТРЕТЬЯ