"Владимир Кунин. Ночь с Ангелом" - читать интересную книгу автора

душераздирающие по занудливости очень восточные мелодии.
И старик "порше", и вопящие в ночи турецкие гордецы, и разрушительные
звуки, взрывающие сны добропорядочных немцев, - это не разгульное, бьющее
через край веселье, а всего лишь унылая и хамская демонстрация восточного
презрения к приютившей их западной стране...
И еще: если через какой-нибудь немецкий город будет протекать хоть
какая-нибудь речка, а через речку ляжет несколько мостов, соединяющих
половинки города, один из них тщеславные жители этого города обязательно
назовут "Кайзер-брюкке". Что будет означать - "Королевский мост".
Ну, точно так же, как в Советском Союзе не было городка без улицы
Ленина или большого города - без Ленинского проспекта...
Вот именно посередине такого Кайзер-брюкке по-русски поздним вечером, а
по немецким понятиям - глубокой ночью, без четверти двенадцать, девятого
августа стоял очень-очень одинокий Леша Самошников, еще совсем недавно
молодой, талантливый драматический актер, на которого когда-то, говорят, сам
Товстоногов глаз положил, а Равенских специально заезжал в Псков -
посмотреть, как Алексей Самошников играет горьковского Ваську Пепла.
А вокруг Лешки стояли: его мама Фирочка Самошникова, папа Сергей
Алексеевич, бабушка Любовь Абрамовна, младший братишка Толик-Натанчик,
почему-то в наручниках и ножных кандалах, мертвый дедушка Натан Моисеевич
при всех своих орденах и медалях и покойный дядя Ваня Лепехин...
Ах, как они, и живые и мертвые, плакали, как умоляли Лешку не делать
ЭТОГО, как упрашивали подождать хоть немного, в надежде на...
...вот только на что они с Лешкой могли бы надеяться - никто из них не
знал.
Лешка горько плакал вместе с ними, отчетливо понимая, что все это
наваждение всего лишь его предсмертный бред - что-то вроде прощальной
картины последнего акта. И нету на этом мосту вокруг него никого из близких,
ни живых, ни мертвых. И стоит он здесь один-одинешенек, и надежды у него нет
никакой...
Он прижался грудью к прогретому за день теплому каменному ограждению
моста, чуть перегнулся вперед, посмотрел вниз, стараясь разглядеть черную
тихую воду вялой городской реки, а воды-то и не увидел.
Не к месту и не ко времени в глазах Лешки вдруг возникла недавно
виденная телевизионная хроника - залитый светом нью-йоркский ночной
Манхэттен. А в мозгу, уж совсем некстати, просквозила склочная мыслишка -
как плохо и патологически экономно освещены немецкие города! Поярче был бы
этот фонарь, под которым стоит сейчас Лешка, можно было бы и воду внизу
разглядеть. А так неизвестно - есть она там или нет... Может быть, я сейчас
туда брошусь и не утону, а только разобьюсь...
Господи?.. Да какая разница?! О чем это я?!
Лешка решительно выпрямился и неожиданно увидел некое движение с левой
и правой набережных к середине моста.
С левой на мост медленно въезжала полицейская патрульная машина,
сверкая синими проблесковыми мигалками, а с правой к Лешке мчался какой-то
мальчишка, истошно вопя на бегу:
- Вечерние новости! "Абендвельт"!!! "Абендвельт"!.. Последние вечерние
новости! Только в "Абендвельте" последние новости!..
Причем мальчишка явно старался опередить полицейский автомобиль и
первым доскакать до Лешки! Наверное, он видел в Лешке своего единственного и