"Владимир Кунин. Очень длинная неделя" - читать интересную книгу автора

Рагозин женился и теперь все вечера просиживал у Веры уже с женой. Он
почти не пил и, казалось, был всем доволен. Понимал ли он тогда всю
двойственность положения или не понимал, черт его знает! Иногда, в самый
неподходящий момент, глядя на то, как Рагозин сидит в кресле и читает,
пришептывая и шевеля губами, Вере хотелось подойти к нему, обнять и
потереться щекой о его большие обветренные руки. Но рядом сидело хорошенькое
существо, и только оно одно имело право тереться щекой о его руки и класть
голову на его плечо...
И Вера говорила себе, что она просто старая одинокая дура и, если ей уж
так хотелось всего того, на что сейчас имеет право эта девочка с четко
проглядывающей зверушечьей хищностью, она, Вера, могла получить намного
раньше - стоило только шевельнуть пальцем. Теперь поздно, и слава богу. В
конце концов все твои достоинства в тридцать три никому не нужны. Нужны
недостатки в двадцать. Недостатки двадцатилетних очень удобно объяснять и
прощать...
Часа за два до разговора Веры с Зандбергом в клинику позвонил Рагозин.
- Вер... А Вер... Поедем на рыбалку?.. - слегка заикаясь, сказал он.
- Опять дома худо? - спросила Вера, и в эту минуту ей вдруг до боли
захотелось увидеть Карцева, услышать его голос, смех, шаги... И Мишку,
который так похож на Карцева.
Рагозин промолчал.
- Ну что ты молчишь? - раздраженно сказала Вера. - Говори что-нибудь!
- Ну поедем, Вер... - тоскливо сказал Рагозин.
Последние полгода ему было очень плохо. В доме творилось черт знает
что, и Рагозин опять начал пить. Его отчислили с тренировочных сборов и,
кажется, выгнали с работы.
- Хорошо, - сказала Вера. - Я буду на вокзале в три часа.
- Нет, Вер... - слабо запротестовал Рагозин. - Поздно. Давай подгребай
к часу... А то опять лодку не достанем. Этот хрыч их в один момент
раскассирует... Он за "маленькую" удавится.
- А ты? - зло спросила Вера и тут же пожалела Рагозина.
Рагозин чуточку помолчал и тихо сказал:
- Давай к часу... А, Вер?..

В понедельник Вера не пришла в клинику. Во вторник тоже. В среду
Зандберг сам позвонил к Вере домой. Соседи ответили, что ее нет дома с
субботы. В субботу она прибежала раньше, чем обычно, переоделась - будто за
город собиралась ехать, - пошарила в почтовом ящике и умчалась, сказав, что
ее не будет до завтрашнего вечера.
На кафедре начался переполох. Зандберг звонил в милицию и выкрикивал в
трубку свои титулы; ординаторы и ассистенты растерянно припоминали все, что
составляло известное им Верино существование, по углам судачили санитарки.
В четверг в клинику пришел пожилой медлительный человек, следователь
районного отдела милиции, и три часа опрашивал весь персонал кафедры, а
потом предложил Зандбергу вызвать в Ленинград бывшего мужа пропавшей,
артиста Карцева. Может, она и не пропавшая? Может, она к нему уехала? Всякое
бывает, товарищ профессор...
За два дня до приезда Карцева мать Веры прислала телеграмму, в которой
просила Веру встретить их с Мишкой. Они приезжают с дачи. Соседи получили
телеграмму и поехали на вокзал. На вокзале старуха заподозрила неладное.