"Александр Куприн. Как я был актером" - читать интересную книгу автора

показал!


VII


Между тем понемногу собрались актеры, и в половине первого началась
репетиция. Ставили пьесу "Новый мир", какую-то нелепую балаганную переделку
из романа Сенкевича "Quo vadis"*. Духовской дал мне литографированный листик
с моими словами. Это была роль центуриона из отряда Марка Великолепного. Там
были отличные, громкие слова, вроде того, что "твои приказания, о Марк
Великолепный, исполнены в точности!" или: "Она будет ждать тебя у подножия
Помпеевой статуи, о Марк Великолепный". Роль мне понравилась, и я уже
готовил про себя мужественный голос этакого старого рубаки, сурового и
преданного...

* - "Камо грядеши" (лат.).

Но по мере того как шла репетиция, со мной стала происходить странная
история: я, неожиданно для себя самого, начал дробиться и множиться.
Например: матрона Вероника кончает свои слова. Самойленко, который следил за
пьесой по подлиннику, хлопает в ладоши и кричит:
- Вошел раб!
Никто не входит.
- Господа, кто же раб? Духовской, поглядите, кто раб?
Духовской поспешно роется в каких-то листках.
Раба не оказывается.
- Вымарать, что там! - лениво советует Боев, тот самый резонер с
глубокомысленным лбом, в краски которого я залез накануне пальцем.
Но Марк Великолепный (Лара-Ларский) вдруг обижается:
- Нет, уж пожалуйста... Тут у меня эффектный выход... Я эту сцену без
раба не играю.
Самойленко мечется глазами по сцене и натыкается на меня.
- Да вот... позвольте... позвольте... Васильев, вы в этом акте заняты?
Я смотрю в тетрадку,
- Да. В самом конце...
- Так вот вам еще одна роль - раба Вероники. Читайте по книге. - Он
хлопает в ладоши. - Господа, прошу потише! Раб входит... "Благородная
госпожа..." Громче, громче, вас в первом ряду не слышно... - Так вот вам еще
одна роль - раба Вероники. Читайте по книге. - Он хлопает в ладоши. -
Господа, прошу потише! Раб входит... "Благородная госпожа..." Громче,
громче, вас в первом ряду не слышно...
Через несколько минут не могут сыскать раба для божественной Мерции (у
Сенкевича она - Лигия), и эту роль затыкают мною. Потом не хватает какого-то
домоправителя. Опять я. Таким образом к концу репетиции у меня, не считая
центуриона, было еще пять добавочных ролей.
Сначала у меня не ладилось. Я выхожу и говорю мои первые слова:
- О Марк Великолепный...
Тут Самойленко раздвигает врозь ноги, нагибается вперед и прикладывает
ладони к ушам.