"Андрей Кураев. Кто послал Блаватскую? " - читать интересную книгу автора

Звезда волхвов... М., 1999, с. 6.

Ксении Мяло, по ее словам, равно дороги Россия, православие, Рёрихи...
Рёрихи, по ее суждению - продолжатели православно-русской традиции (с. 176).
Она относится к наследию Рёрихов "с почтением, уважением и восхищением"*. И
за перо она взялась для того, чтобы доказать наличие этого глубинного
единства между Агни Йогой и православием.
______________
* Из доклада К. Г. Мяло "Путь Н. К. Рериха и русская православная
традиция" на Международной юбилейной научной конференции "Наследие Рерихов -
достояние всего человечества", проходившей в Государственном Музее Востока
5.10.1999.

Для рёриховца, не считающего себя православным, конфликт рёрихианства и
Церкви досаден, но предсказуем. Православная критика рёрихианства для такого
человека - помеха на пути пропаганды Агни Йоги, но не трагедия и не абсурд.
Это лишь очередное проявление "невежества", присущего "этим непосвященным
фанатикам"...
Напротив, для такого человека, как Ксения Мяло, который желает себя
числить и православным, и рёриховцем, суждение Архиерейского Собора об
отлучении рёрихианцев от Церкви, - это кровоточащая семейная рана, это
разрыв между родными. Это как развод родителей для ребенка. Как в этом
случае должен действовать взрослый примиритель? Во всяком случае он должен
попробовать понять мотивы спорящих.
Вот это и есть самое поразительное в книжке Мяло - то, что автор, якобы
переживающий этот конфликт "изнутри православия", решительно отказался от
обсуждения (и даже именования, простого перечисления!) тех мотивов, по
которым Церковь объявила о несовместимости своей веры с рёриховским учением.
Мимоходом заметив, что у Рёриха могли быть ошибки, Мяло тут же бросает - "но
сейчас не об этом речь" (с. 58). Как это не об этом? А о чем же тогда еще
может идти речь в книге, посвященной анализу сложных взаимоотношений между
Рёрихами и Церковью?
В конце второго тома "Сатанизма для интеллигенции" в специальной главке
я перечислил основные противоречия между христианством и теософией. Среди
них не были упомянуты картины Николая Рёриха. Напротив, я специально сказал,
что "о вкладе Рёрихов в созидание культуры (а не просто в ее защиту) сам я
говорить не решаюсь. В конце концов, "на вкус и цвет товарищей нет". Лично
мне, например, и живопись Н. Рёриха кажется чужой: холодной, бесчеловечной,
безблагодатной. На мой вкус, свет, которым пронизаны его полотна - это не
теплый свет Евангелия, это действительно ледяное излучение космоса. Но это -
вопрос вкуса, вопрос ощущения...".
Расхождения Рёрихов и христианства гораздо более значимы: речь идет о
расхождении религиозно-философских взглядов, для анализа которых берутся не
картины Николая Рёриха, а книги Агни Йоги, письма Е. Рёрих и рекомендуемая в
них теософская классика. Мяло же упорно не желает заметить серьезности и
содержательности расхождения между теософией и православием, и заявляет, что
суть конфликта - в восприятии рёриховских картин: "Личные вкусы Кураева -
это его дело... Однако агрессивные притязания на то, чтобы свои, личные
вкусы пометить грифом авторитета Церкви и тем более обосновывать ими
анафемы - это уже нечто другое" (с. 165).