"А.М.Курбский. Из "Истории о Великом князе московском" (Памятники русской публицистики XV и XVI?вв) " - читать интересную книгу автора

не все - уже в городе. Они же, перейдя реку (а на их счастье была она
мелкой в том месте), стали ожидать нас на самом берегу, готовясь к
сражению и вооружаясь в различные доспехи, чуть ли не у каждого в руках
луки были и уже на тетивах стрелы приготовлены. И вот начали они понемногу
от берега продвигаться, выдвинув сильный передовой отряд, а за ним
остальные все вместе шли очень плотно и вытянувшись, если на глаз
прикинуть, на два хороших выстрела из лука. Войска же христианского
множество бесчисленное со стен городских, а также из палат царских видело
все это, но помощи нам из-за большой высоты и крутизны горы никак не могло
подать.
Дали мы отойти им немного от берега, так, что конец их еще из реки не
вышел, и тогда ударили по ним, рассчитывая смешать их и строй полков их
разорвать. Молю, да не посчитает меня кто безумным за то, что сам себя
нахваливаю! Правду, воистину, говорю, дух храбрости от Бога дарован мне,
не скрою; к тому же и конь у меня очень быстрый и сильный был. Самым
первым врезался я в полк тот басурманский. Помню, как в сечи три раза конь
мой в них упирался, а на четвертый раз, сильно израненный, повалился
посреди них вместе со мною, и что дальше было, из-за ран тяжелых не помню.
Очнувшись уже потом, спустя немного времени, увидел я двух слуг моих, надо
мной стоящих, плачущих и рыдающих как над мертвецом, и других двух воинов
царских. Себя же увидел лежащим обнаженным и многими ранами покрытым, но
живот был цел, поскольку доспех на мне был праотеческий, очень крепкий, ну
а главное - так благоволила благодать Христа моего, который заповедал
ангелам своим сохранять меня недостойного на всех путях моих. Потом уже,
впоследствии, узнал я, что все те благородные мужи, что намеревались на
них ударить, а их собралось тогда уже около трехсот, устремились было со
мной вместе, но лишь скользнули по полку их, так и не сразившись с ними
(или из-за того, что враги некоторых из них, вырвавшихся вперед, сильно
поранили, подпустив поближе, или от страха перед толщью полка их), а
возвратились вспять и начали сзади тот басурманский полк рубить, налетая и
давя их. Передовой же отряд их прошел беспрепятственно через широкий луг к
большому болоту, куда проехать на коне было уже невозможно, а за тем
болотом начинался уже бескрайний лес.
Тогда же, рассказывают, подоспел и он, прежденазванный брат мой, тот,
кто первым на стену городскую взошел, и еще будто бы посреди луга застал
их и в самый передовой отряд стремительно, отпустив все поводья у коня,
врезался так мужественно, так храбро, что поверить трудно, но, однако, все
свидетельствуют, что два раза проехал он сквозь них, разворачивая коня и
рубая врагов. Когда же в третий раз врезался он в них, то присоединился к
нему некий благородный воин, и, помогая ему, вместе с ним стал бить
басурманов. В городе же все удивлялись, глядя на это, а те, которые не
знали о пленении царя, думали, что это сам царь казанский среди них ездит.
И так его поранили, что по пяти стрел в ногах его торчало, не считая
других ран; но живот цел остался, Божьей благодатью, поскольку доспех
очень крепкий на нем был. И было у него такое мужественное сердце, что
когда уже конь под ним так изранен был, что с места двинуться не мог, то
он себе другого коня нашел, взял его у одного дворянина царского брата с
его позволения, и, забыв, а точнее и не думая, о своих жесточайших ранах,
вскочил на него и догнал снова полк басурманский, и рубил его с другими
воинами аж до самого болота. Воистину, такой вот был у меня брат -