"Иван Курчавов. Соглядатай " - читать интересную книгу автора

нетерпеливостью: то помашут белым платком, то на виду у русских бросят
шапку, поймают ее и приложат с поклоном к груди. Или поманят к себе рукой:
мол, не задерживайтесь за Дунаем, наши дорогие спасители, заждались мы вас!
Ивану тоже надоело ждать, но ротный говорит, что еще не подоспело
время, что одна рота и даже полк ничего сделать не могут; надо переправить
огромное войско, чтобы сбить турок с насиженного места, то есть с их крепких
позиций, и гнать к Константинополю, а потом и дальше. А чтобы переправить
такое войско, да еще с пушками, снарядами, конями и всякими припасами, надо
иметь в громадном количестве переправочные средства. Подвезут все это - и
начнется переправа...
А пока можно поговорить о турках и турчанках, о турецком царе - султане
и его странной, непостижимой жизни...
- Говорил я тебе, Ваня, как судили меня за то, что не по правилам живу
со своей Аннушкой, обвинили меня в незаконном сожитии, - обращается к
приятелю Егор Неболюбов, удобно располагаясь в густой и мягкой траве. - А
Аннушка у меня любимая и единственная жена. Не моя вина, что ее спесивый
папаша не дал согласья на венчание, а поп без этого согласья не обвенчал нас
в церкви. А теперь возьми ты турецкого султана: триста жен у него, а
законных не больше пяти...
Но и это удивляет Шелонина:
- Пять законных! Как же так?
- У них это положено кораном, евангелием ихним, - поясняет Егор, с
треском ломая сухую камышинку, занесенную на берег вешними водами. - За пять
у них и спроса нет, это по-ихнему даже очень хорошо: можешь прокормить и
одеть - женись пять раз, и все тебе законно! А вот триста незаконных! Вот
это...
- Как же он с ними живет! - прерывает Недолюбова Шелонин. - Одних имен
сколько! И ведь всех запомнить надо! Как пить дать!
- А зачем ему запоминать? Для этого у него придворные есть! Вот и ходит
он по женам, как у нас пастух: по очереди. И никто не обвиняет его в
незаконном сожитии!
- Появись в нашей деревне мужик с тремя женами - ему бы глаза
заплевали! - возмущается Шелонин.
- А он у них первый человек!
- Вот порядки, так порядки! - негодует Иван. - Я тут как-то встретил
болгарина, - продолжает Неболюбов. - Порассказал он мне всякой всячины. По
нескольку жен имеет чуть ли не каждый турок, и жены эти не злобятся и не
возмущаются. И глаза не выцарапывают друг другу. Но не дай бог, если
турчанка встретит в бане болгарку! Сию минуту голой на улицу выгонит!
- Почему? - изумляется Шелонин.
- Так у них заведено, Ваня, - задумчиво говорит Неболюбов, вглядываясь
в синеватый отлив Дуная, который к вечеру успокоился и стал походить на
большое зеркало. - Заведено так потому, что всех других они считают скотами
и только себя людьми. Вот, скажем, идет турок по улице, а навстречу ему
болгарин. Болгарин должен отскочить в сторону, даже в грязь, и низко
склонить голову: пока турок не пройдет мимо.
- А турок-то, знать, богатый, какой-либо барин? - спрашивает Шелонин.
- Какой там барин! - сплюнул Неболюбов. - Турок может быть оборванцем,
а честь ему обязан оказать даже богатый, уважаемый в народе болгарин. Прыгай
в грязь, кланяйся до земли и выражай в глазах, что тебе очень приятно