"Е.Курьянович. Человек - это звучит гордо " - читать интересную книгу автора

А уж четыре следовало вообще интерпретировать как преступление, а
провинившихся изолировать на несколько лет.
Внедряя Идею в жизнь, власти в основном следили за соблюдением ее
канонов в народе и предпочитали не лезть в академические круги: с точки
зрения идеологии интеллигенция была самым лучшим и достойным слоем общества.
Этим интеллигенция и пользовалась. В открытую никто не подвергал сомнению
идею совершенства человека. "Человек создан для творчества", "правильно
мыслить - вот основной принцип морали". Но втихую, при встречах после
дружеского распития бутылки Антайской, зрело глухое непонимание и неясное
противление. Спрашивается, а чем провинились перед человечеством вещи?
Почему они противопоставляются духу? Ведь они такие же важные элементы
жизни. Почему нельзя наслаждаться ими и почему их можно лишь использовать по
назначению, утвержденному общественным комитетом?
Как бы то ни было, интеллигенции пришлось несладко, и она, хоть и
отдельно от всего народа, но также вступила на тяжкий путь. С одной стороны,
это о ней пеклась Идея, пробуждая мечты о лучшем в человеке. Интеллигентская
душа стремилась и рвалась к ней. А с другой - интеллектуалы, со своей дурной
привычкой рассуждать и анализировать, усомнились в ненужности и якобы
опасности вещей. Однако интеллектуалы боялись громко заявить о своих
выводах. Но, пользуясь индульгенциями, стали "проказничать", показывая свое,
скажем так, легкое несогласие. К примеру, многие из них, не скрывая,
вставляли в нагрудный карман пиджака два платка и повязывались двумя
шарфами. Некоторые, буйно экзальтированные, презрев мораль, имели у себя -
неслыханно! возмутительно! - три одинаковых экземпляра одной и той же вещи.
Известный математик Пол Райдер, ярый противник Идеи, на президентском обеде
вызвал скандал, прицепив к галстуку три золотые булавки. Мода противоречить
стала настолько демонстративной, что власть начала раздражаться.
Проповедники Идеи настойчиво искали предлоги, чтобы наказать отступников. В
законах продавливалась самая жесткая ответственность за нарушения устоев и
правил. А в последнее время партия власти заявила, что пойдет дальше и будет
бороться за изъятие из общества провинившихся ее членов...
Господи, господи! Бедный Пауль... Вот, значит, как это выглядит на
практике. Вот до чего дошло. Ну конечно, он многие мелкие обиходные предметы
демонстративно держал в трех экземплярах. Неэтично, вызов обществу, но закон
не нарушал. Как же так произошло, что у него в столе оказалось шесть
авторучек? Ну да. Совершенно ясно. Он наверняка перепутал, забыл. И два раза
положил в стол по три штуки.
Господи, господи, господи!

Если бы профессор Акуш был внимательней, он мог заметить, что вслед шли
два человека. По их повадкам людей, старающихся выглядеть обычными
обывателями, по лицам, наполовину скрытым под высокими тульями добротных
влагонепроницаемых плащей, можно было предположить, что эти двое следят за
профессором. Однако они фактически не таились и уверенно вышагивали в десяти
шагах позади, неспешно преследуя человека, не подозревавшего, что является
жертвой. Не подозревавшего настолько, что преследователи позволяли себе
негромко разговаривать.
- Ройко, как ты думаешь, далеко еще идти?
- Похоже, еще минут двадцать. Не меньше.
- Хорошо бы поскорей. Бр-р-р. Ну и погодка - дрянь. Через час у меня